Об авторе.
Наталья Лясковская
Родилась в 1958 г. на Украине в Черкасской обл. г. Умань
Закончила Литературный ин-тут им. А. М. Горького в 1984 г. Поэт, критик, переводчик. Публикуется в центральной прессе с 1980 г.
Автор книг: "Окно в вишневый сад", "Светает", "Ежиная книга", "Душа Наташи".
Изучала болгарский язык по приглашению болгарского Бюро переводчиков в 1989 г. Закончила курсы славистов при университете им. Климента Охридского в Софии (Болгария) в 1990 г. с дипломом "отлично". Переводы с болгарского поэтических текстов Румэна Леонидова, Константина Павлова, Виктора Самуилова, Василия Левчева, Атанаса Стоева и др. публиковались в центральной прессе.
|
  |
РУМЭН ЛЕОНИДОВ НА ЦЕНТРАЛЬНОМ ВОКЗАЛЕ В самом центре закусочной Пьяные машинисты Пьют двадцатое пиво… А случайные парни (дурни) обольщают Диди. Ах, Диди, раскрасотка, конфетка-буфетчица, В честь твою раздаются фанфары стеклянные И восторженный вой, И опять перед кассой Парни путаются в пятачках, Озадачены сдачей… А в конце рабочего времени Бесконечность рабочего времени Отмечают часы, что стоят враскорячку Над табличкой "Курить воспрещается"! Но зажал сигарету в щепотке И дымком себе пыхает в пазуху, Не боясь закоптиться заживо, Какой-то кепон - отчаян и пьян - После праздничного труда, Который, говорят, облагораживает… Дежурный милиционер не пьет - Служба! Пожав плечами - очень нужно! - Наотрез отказался Поцеловать Диди и бутылку. Товарищ Иван Братаныч Дебилков В который раз потерялся - Ему велено немедленно Явиться к диспетчеру! Замечено: Неуспевающие актеры Становятся дикторами, Преуспевающие кретины Становятся диктаторами. И динозавры тоже, похоже, Часть вселенской мутации - Человечества. Да? Ну, это мы переживем без труда! Снаружи в чистом блюдечке Луны Кружки "собачьей радости" видны - Уже фосфорецируют… "Предприятие общественного питания нуждается в подметании! Товарищи, выметайтесь, пожалуйста!" И эскалаторы распределяют в мире всех, И всякий может - если сможет! - двинуть: плиз - К летящим блюдцам в небесах бессонных Вверх, К звоночкам жизни Вниз. "ВХОД СВОБОДЕН!" Мы все приходим в этот мир сквозь выход, Тот выход, где нет входа для возврата, И покидаем этот мир сквозь вход, который не имеет выхода… а между а между этим выходом и входом - скитание, полёты, приземления, ползком, ползком, ползком к дыре в какой-то преабсурдный сон. И то, что называем жизнью мы, Есть любопытство вечного движенья, Которое суется во все дырки И постигает Изначальный свой маразм. ..^.. АТАНАС СТОЕВ Из цикла, посвященного Сергею Есенину *** "Каждый день к себе теряю жалость…" Не себя жалею, верь мне, друже, А тот клен, что каждый год во мне Замерзает на бесстыжей стуже - Он не нужен в этой стороне… Но еще бывает: ветка стукнет В сердце, и сквозь черный крест теней Небо давней юности аукнет, Синей птицей выпорхнет за ней! Иль над полем, в зыбком полдня зное, Над травинкой каждой и кустом Выпоет зазнобно-озорное - И затихнет где-то под мостом… А не то средь золотого жита Вдруг заглянет в очи василек… Сколько жито, сколько пережито, Сколько не успел и не сберег! Нет, еще не надышался всласть я Этой синью, свежестью полей, Нет, еще душа вмещает счастье Петь легко, смеяться веселей! Все что Свет - я с радостью приемлю, Даже если весь горю в огне! А когда в свой срок покину землю - Свет и ТОТ - не будет страшен мне… *** "До свиданья, друг мой, до свиданья…" О жизнь моя, какой тебя я вспомню В последний час? Любовью ты была одной, огромной! А что сейчас? Да, был я в страсти жарок, переменчив В огне ночей! А нынче среди тьмы красивых женщин - Один, ничей… Мой старый друг и впрямь уже стал старым, Недугом гнут. В разлуке с радостью вся жизнь - пустая свара, Напрасный труд. Но для того, для рокового "С Богом!" Я не готов. Еще идет ко мне по всем дорогам Моя любовь, Еще могу развеять грусть на лицах, Друзей простить, Еще хочу на свадьбах веселиться, Детей крестить, И каждый вечер сердце тает нежно, Услышав звук С их ножек сброшенных на чистый пол небрежно Ботинок стук… ..^.. ВЛАДИМИР ЛЕВЧЕВ МОРЯК-УТОПЛЕННИК Тополя… Тополя… Стоят, как телеграфные столбы. Свистят натянутые ветром провода, Вершины нагибаются - тогда Проблескивают коротко Зеленые звезды Коротких замыканий С закатом. Тополя… Что по ним передает мрак горящему на западе заливу? Ветер. Море. Тополя. Воля. И ничего более боли. - Официант, два пива давай, А оркестр - играй! Кто наливает прохладу в жаркую кружку фиесты? И поднимается белая пена облаков, Словно тесто... Темно-желтое солнце Ползет по скатерти ко мне. Смеркается. И облака. И пиво. И больше ничего. И больше не… -Эй, хозяин, три пива давай, а оркестр - играй! Далеко в долине Бегут двое детей: Один - цыганенок со взглядом зверька, Другой - на ехидного русого ангелка Похож. Они что-то кричат, Поют, а может, ругаются - Ветер дует в их сторону, Слова летят, кувыркаются… Припозднившаяся тетка Тащит с хлебом котомки. Пышные пионы, расплывшись по платью, Пахнут потом в потемках… И уже зажигают огни над зеленой эстрадой, И оркестр чуть позже еще оживет непременно, Он сыграет, сыграет, и мы будем рады, так рады Вновь услышать ту песенку, ту, Про морскую сирену… -Официант, еще пива давай, а оркестр пой и играй! А на всех балконах надувают щеки полотна - И вот-вот флот домов высотных Уплывет по волнам мрака. 12 баллов. Наглая чайка летит, лая, словно собака - Ненавистная вислая тварь Над пыльной водой тротуара… Ну куда ж ты плывешь, мой корабль сквозь года?! Вопрос в ветер… Море - и больше ничего на свете. - Братец, давай! Еще пива давай! А оркестр - до рассвета играй! Чье же отдаленное дыханье В эту ночь доносят тополя? Всплеск последний памяти - о ком?.. Пена - пш-ш! - в тополином стакане Волны тьмы, палуба-земля… Умирать - так с ветерком, с матерком! Любовь - вполне невидимая штука, Невидим синий свет ее смиренья, Она поет - какая, Боже, мука В ее сиреневом голосе сирены! Она воет, словно синий поезд, Что из детства дошел до конечной станции - меня, И зовет в поля, леса, зеленя, А я - тону в синем море… - Подать сюда официанта! Пиво кончилось, что ли? Эй вы, оркестранты! Почему приумолкли?!.. Понимаю. Вон идет моя нечистая совесть В белой рубашке с черной бабочкой, Идет предъявить мне счет, Как в карманах, роется в моих ранах… Но не найдет там обоснования Моему единственному желанию - Быть одному. И тогда отберет у меня часы, Я гляну на них в последний раз - какое точное время! Ветер метет сентябрьский мусор От эстрады, мигают лампочки… В последний раз мне, парень, налей - И я пойду меж мокрых тополей В матросской шапочке, Захлебываясь от слез и угроз, Держась за обломок древесный, В вечность, Где небо без звезд, где рыбы поют из бездны… ..^.. КОНСТАНТИН ПАВЛОВ *** гимнастке Нешке Робевой Лодка пробита. Лодочник груб. Как тут достигнешь Другого берега Душ и губ? Остановись. Оставь. Останься. Идешь ты - Маленький женский Христос - Словно по пламени электросварки. Пятки твои сухи и жарки. И тик - и так, и тик - и так Горчичное зернышко веры и силы В глазнице глаза пульсирует… Не торопись. Тебя Троица ждет. Расскажи нам о том, что есть Там, Только тактом горчичного зернышка, Расскажи Его танцем Или жестом божественным. Пусть мы слепоглухи - расскажи. *** Любомиру Левчеву В одной с тобою лодке мы плывем. Имеет ли какое-то значенье, Что ты вот управляешься с рулем, А я на веслах… Все сильней теченье И лодка тонет, Тонет, тонет… На миг хоть оглянись, Увидишь - вон, вернейшая из крыс нам машет лапкой мокрой и рыдает: "Прощайте!" И сама нам все прощает. ..^.. НАТАЛЬЯ ЛЯСКОВСКАЯ БОГЕМНЫЙ ЭПОС Незабываемым поэтам Болгарии Упала тьма на легендарный город! И обыватель, пошлым сном оборот, Спит, спит, на восемь заведя часы… Но не сдается литератор гордый! И в срок дойдет, практически рекордный, С бульвара Витоши в ж/к "Бели Брези"! То ли у милой Лиловой Милены, То ли у Ивы, то ли у Елены, Встречали на "ура!" чужих, своих. В момент изгваздав в ванной полотенце, Торт, колбасу и прочее мезенце Сметает гость, едва завидя их… Вьетнамской водкой средь софийской ночи Мы заливали речи, скатерть, очи, "Фемины" дым вился как дамский бюст. Блистал очками Виктор Самуилов, В нем интеллект, как бы турбины "Илов", Гудел, струясь сквозь переборки уст. Там Леонидов Румэн, пьян чудесно, так много говорил, что было тесно, И Венко под гитару что-то пел… Василева, смеясь, змеилась Зоя, И на диван эпохи мезозоя Валился Вальо, словно бы поспел. Где на полу стаканы за диваном, Пожара жди - Георгий с Юлианом, И "Факел" костерком горит у ног. Как два патриция, укрывшись в недрах пира, Что же первичней: скара или бира? Решают важно: Дарвин или Бог? То слева слов понос - метафористы, То справа чей-то бок прижат ребристый (минуты три я провожу в борьбе), и вдруг какой-то, помесь ржи с карбидом, мне молвит: что сидишь тут с умным видом? Наверное, агент ты КаГеБе! Эх, тарарэх, болгарские другари! Не Штирлиц я, не Бонд, не Мата Хари, И потому молчу, скрывая грусть, Что столько раз в Москве, в такой же куче, Слыхала то же - жиже или круче, Что знаю все - плюс-минус - наизусть! ……………………………………………… Уже рассвет… Марксистскими кружками Идем хлебать чорбу "да с потрошками", По три, по пять… Устали - лечь да спать! И все-таки "Бердяев, перформансы, структура текста, Бродский, Померанцев, амбивалентность" - слышу я опять. "Цветан Стоянов, метапрофиора", - То там, то тут в тумане разговора,- "паранормальный, Живков, архетип, Коста Павлов, компартия, ракия…" И все такие - славные такие! И в лица нам листва летит, летит - То чудо-дерево растет на тротуаре. Слова на нем, как бирки на товаре, Пестры, мудры, сладка их круговерть! О, диво-дерево мое, болгаро-русо, Прекрасно ты! Плоды ж твои по вкусу Напоминают смерть. ..^..