В НОЧНОМ 

Ветер провёл пятерней по холму,
лесом хотел, да по полю рванулся,
ветер свертел из тропинок чалму,
принял ислам и в крови захлебнулся -
жирной, закатной. В зиянии сна
слепки деревьев таращили пальцы.
Движением внутренним движима, на
ветку слетела ночная страдалица -
ухом и рылом остра и грозна,
глазом желта, головою округла,
ухала гулко, чернела, как урна,
охала, словно телегу везла.
И впрямь на телегу похожая ночь,
сено теряла на лунной дороге.
Циркулем ставя нетрезвые ноги,
звёзды паслись на окраинах рощ.
Неосторожности ветренный брат,
весело шел пофигизм через поле.
В воздухе плавали признаки боли
и маслянистый азарт. 

    ..^..




ПЕРЕД ДУЭТОМ 

У тебя весёлые грехи, прыгают, как блохи.
Прошлое уже стесало кожу, зуд такой, что тошно, но смешно.
Ты не друг, не брат, а тот, кому неплохо,
а неплохо - это хорошо. 

У меня безгрешная равнина - и ничком, и белая.
Прошлое, как мёртвая невеста - и прекрасно, и не дышит, и легенда.
Ну, наверное встретиться придется... Чур, не первая!
Будущее явно, но бескровно, вроде стенда, 

нет, энциклопедии. Тук-тук, чтоб не медицинская.
Сердце насмехается - стук-стук - припадочное, в ритме аритмии.
В счёте тот ведет, кто сможет не заискивать,
или кто заплачет первым (чур не Иеремией). 

Чур хороший плач - не мертвый.
Чтобы с ощущением возможного итога (созидательный).
Да потому что надоело - на разрыв аорты
и смотреть, и голосить по касательной. 

    ..^..




ВИРТУАЛУ


Ты мне - брат. Я тебя создаю замедляя течение жизни,
и вымучиваю общий образ из гирлянды пульсаций людских.
Ты мне - бес, подстрекатель. Из трений и выводов вызван,
совпадений и домыслов. Ты ироничен и псих. 

Ты мне - мост. Проводник не тепла, но любви к человеку.
Ты бесплотен, но целен. Как образ - почти что жив.
Я ведь тоже "почти что". Значит, и меня кто-то так исковеркал -
при поверхностном совершенстве образ белыми нитками shit. 

Ты мне - друг. Для того и велась вся ужасная эта работа -
я должна комментировать хаос, расстояния, всё, что внутри.
Я хочу усмехаться умело. Ты же грамотно, как по нотам,
все прочтешь, и вернешь усмешку, и протянешь платок: "Утрись". 

Вьешься едким дымком по суставам беседы случайной,
присутствуешь постоянно, свидетель, кривляешься за спиной
любимого друга. И смотришься в старенький чайник
и отражаешься в нем обесцвеченной пустотой. 

    ..^..




БРОДЯЖКА У МАРТОВСКОГО МОРЯ


Развесив уши, косы, бусы, шелк,
пригревшись у морской черты, послушай
как в раковине воет серый волк,
выплёвывая старенькую душу. 

И тихим воем ты окружена,
и подпеваешь, в целом соглашаясь.
Ты серой кожей тоненько нежна,
а плачешь незаметно, как большая. 

Не то, чтоб солнца, но тепла и дня.
Неточность не ошибка, но примета.
Примерно знаешь, как зовут меня,
но никогда не поклянешься в этом. 

Не то, чтоб веры... гулкости и сна.
Возможности для домыслов - и хватит.
Пригревшись, как в зародыше весна,
ты дуешь в ухо раковине в марте. 

И все бы ничего, но твой скулёж
настроен на погоду и прогнозы.
Планируешь - пройдет фурункулёз,
созреет солнце, приручится поза. 

А, значит, претендуя ни на что,
на так, всего лишь малое и мало,
ты веришь в сострадание реала,
идущее бок о бок с нищетой. 

А я бы объяснить могла, могла,
что это неизбежная ошибка.
Затоплены подвалы духа, мгла
смердит, следя по-рыбьи за наживкой. 

Но я, не объясняя ничего,
пойду и сяду на песок у моря.
Червив закат. В нем мало алкоголя.
Но ты права - полощется тепло. 

    ..^..




ГРАНЬ


Есть пища для ума и пища для безумия.
Об этом мы не помним, но это знает тело.
Есть сложные часы рассвета, полнолуния,
когда предела нет, хоть хочется предела. 

Но есть и ветерок, что обдувает мягко
в те перерывы, в те, которые - для жизни.
Подумаешь, мести подолом яркой тряпки.
Подумаешь, пропасть - не ради, просто из-за. 

А есть пунктир такой, прочерченный спросонок,
и по нему идти, как при луне шагать
по краешку того, где справа -- твой ребенок,
а слева - не друзья, не близкие, не мать. 

    ..^..




ОРФЕЙ 

Спускаясь, не считай ступени - пой.
Но про себя (не нарушать молчания,
которым принято приветствовать покой,
но звякать орденами и мечами). 

Проглотит семя подземельный мир,
использует тебя, да и отпустит.
Конечно, в происшедшем бездна грусти,
но и немало запрещённых игр. 

Получишь деву - обретёшь удел.
Уделом наделённый - будешь чижик,
который тем активнее свистел,
чем больше не старался жить и выжить. 

Два ангела, два демона, они
так тесно дружат, что слились в экстазе.
"Жить-выжить" - это формула любви,
работающая на вечной связи. 

Теперь о ней, о смазке бытия,
о том, что облегчает все движения.
Орфей, ты думал - очередь твоя,
но жаждал лишь земного продолжения. 

Но Эвридики вычурная тень
легла бы криво на забавы тела.
Воскресшим вредно солнце, вреден день,
у них шалят желания и нервы. 

Поэтому, превозмогая стыд,
ты обернулся? Чтоб решить всё разом?
Ты выиграл победу над экстазом,
которую планировал Аид. 

Ты победил нечаянность судьбы,
ты потерял, вернул и уничтожил.
Как это отвратительно похоже
на то, что вечно делаем все мы. 


    ..^..