|
|
АЛЕКСАНДР КАБАНОВ Открывая амбарную книгу зимы Открывая амбарную книгу зимы, снег заносит в нее скрупулезно: ржавый плуг, потемневшие в холках - холмы, и тебя, моя радость, по-слезно… …пьяный в доску забор, от ворот поворот, баню с видом на крымское утро. Снег заносит: мычащий, не кормленый скот, наше счастье и прочую утварь. И на зов счетовода летят из углов - топоры, плоскогубцы и клещи… Снег заносит: кацапов, жидов и хохлов - и другие не хитрые вещи. Снег заносит, уснувшее в норах зверье, след посланца с недоброю вестью. И от вечного холода сердце мое покрывается воском и шерстью. Одинаковым почерком занесены монастырь и нечистая сила, будто все – не умрут, будто все – спасены, а проснешься - исчезнут чернила. ..^.. НИНА ДЕМИЧЕВА Игра отражений Над прудом в зачарованной глуши Прозрачные стрекозы проплывали, Уйдя в себя, стояли камыши, Задумчиво качали головами. Был пруд одет в сверкающий покров - И не узнать, глубок он или мелок. Вмещающий громады облаков, Он мерил их шагами водомерок. И повинуясь зову глубины, Упорствующей в мрачном постоянстве, Хранил он верно мёртвый ствол сосны, Зависший в полупризрачном пространстве. Пускали вётлы корни в облаках, По берегам стояли вверх ногами. Теснились ели в чёрных клобуках, И тени их зияли в амальгаме. Там виделось таинственное дно, И были очертания нечётки, И расходился пруд, как полотно, Разрезанное ножницами лодки. Но вдета в лодку белая струя, Как нить в иголку, и за нею следом Смыкались разведённые края, И пруд был снова замкнут и неведом. ..^.. ЛАДА МИЛЛЕР День выдался День выдался солнечным, радостным, хрупким. А ты говорила, что осень настала. Деревья латали цветастые юбки ( Оранжевый в моде. И трепетно-алый) Скатились на берег озябшие утки, И пруд задрожал и разбрызгал осколки... Цвели георгины, афишные будки, Смолистые шишки на плюшевой елке... А воздух казался хрустящим и сладким, Ты пела, смеялась и кутала плечи И только глаза карусельной лошадки Смотрели на осень с тоской человечьей... ..^.. ДМИТРИЙ АНИН Опять в Москве Парижская зима Опять в Москве парижская зима. Нахохлена российская ворона Дождём и даль не очень-то видна С любого из семи не гордых склонов. На градуснике плюс и моросит, Как новости – отсюда грязь и слякоть: Язык их, что вороне той – фарси. Ноябрь. Набрать галошей грязь и плакать. На третью тыщу вышло Рождество. Быть может лопнет Банк Святаго Духа... Адаму с Евой явное родство Не помешало. Кто же повитуха У них была? Писание молчит. Смывает дождь подробности, детали… Не хочется лететь, куда грачи. Двойным гражданством воздух пропитали Двойные бухгалтерии. Плывут Критерии, оценки и сезоны. На пене выплывают плут и шут. По фене формулируют законы. – Конец эпохи! Смылся Козерог От Водолея. Новой веры камень Заложен в слякоть на обычный срок, Что ограничит лёд, а может пламень… Ветвится мысль, как всяческий росток. Когда-то ствол окрепнет для покоя!.. Приветствуем очередной виток, Иронию к эволюции утроив. Гармонию в душе осуществим: С рождественским дождём пойдём на ёлку И с Водолеем: пусть нальют троим – Поднимем тост, в котором мало толку, Зато так хорошо мы посидим, Как настоящим Рождеством в Париже… Конец стихотворения всё ближе. Родство у нас по существу лишь с ним. ..^.. ГЕОРГИЕВСКИЙ Хмурое небо уныло… Хмурое небо уныло Смотрит на хмурых людей. Век бы не видеть постылых Улиц, дворов, площадей, Елок облезших скелеты, Лживость фасадных корост. Век бы не видел я этот Постновогодний погост. ..^.. КСЕНИЯ ЩЕРБИНО лошадка в хрустальном шаре мы разделен на хвост и нос мы бархатный и неуклюжий нелеп свирлеп стеклян безлап устал и просится наружу и сердце тих и речь негромок наш хвост небрежен и неловок воздвижен воздух мир незряч мы вышел весь мы умер вскачь ведомый воздухом единым упертый в тонкое стекло мы верим в то что мы на льдине и нас уносит ледокол мы глуп и колокол и гул мы покатился захлебнулся и снега лихого глотнул и никогда не видел света а там в загипсовой глуби где мы добраться не моги нас кто-то тормошит и тает и нас совсем не береги ..^.. ГЕННАДИЙ СЕМЕНЧЕНКО Монета упиралась Монета Упиралась до прожилки И зависала прежде, чем упасть, И узкий рот раскормленной копилки Не против был бы превратиться в пасть. Монета не хотела отрываться От теплых рук и падать в темноту Черней, чем утром купленная вакса За горсть монет, блиставших на свету. ...Дождалась, чтобы выпасть в услуженье, Не ведая в темнице до сих пор, Что выдумал ее уничтоженье Талантливый и ловкий режиссер. Закатывалась, ездила, летала, Не выбирая тех, кому служить, Пусть за себя купить умела мало, Но зной таки давала пережить. Стакан воды хрустящей с пузырями И кваса леденящего бокал... Вчера ж легла под нищими дверями – Никто ее уже и не искал. Лишь буркнув что-то вроде междометья, Какой-то хмырь поставил сверху “boot”, Но, может быть, ее через столетье Вдруг антиквариатом Назовут. ..^..