http://www.lesha-sashin.narod.ru
...маленький, глупый, больной.
Д. Самойлов
Пришел сон. Или нет - не сон. Другое. Вернулось забытое - детское, горячее, с лимонным привкусом и такими тяжелыми ресницами, что яблоко глаза не повернуть, а мигать больно.
Я болен? Ну, да! Губы сухие, теплые. Нос не дышит, а по потолку движется армия отважных вояк, все при винтовках.
Вот, слева в строю один совсем юный, с седой, однако, прядью. Курит. Взгляд у него хищный и надменный, - может, начальник, командир? Он то, оскалясь, закусит деревянную трубку, то дым пустит носом, и видно это с такой отчетливостью, что нет сомнений - бред и бред.
Глоток, еще глоток - там, в кипятке растворены две ложки меда и три - клюквы. Туда же высыпан кислый порошок. Большой глоток, еще, еще...
Глаза мамы. Голубые и круглые. Зрачки беспокоятся влево-вправо. Светлая прядь отправляется длинными пальцами ото лба к виску. Питье из теплых рук и ведьмински-женское: Прочь всяки хвори..."
Последний глоток и - волной на глаза - забытье. С той стороны подушки - ее голос - пошла за хлебом"... Хлопок двери. В голове - всплеском - ясный, отчетливый узор обоев. И сразу за ним - теплота и сон.
Открываю глаза - циферблат будильника, затикавшего сразу же после того, как я его увидел - до того он таился, не иначе. Мамы нет. Помню-помню, вышла в магазин. Но что-то долго ее нет, и так громко тикает будильник.
- Замолчи! - он стихает и вообще останавливается. В отместку? Надо последить за ним. Нет и нет: стрелки не шевелятся. Стрелок две, одна из них короче, другая длиннее - почему?.. Закрываю глаза.
За дверью горестно мяучит кошка.
- Закрой рот, мерзкая! - голос соседки. Потом - шлепок чего-то мягкого во что-то фарфоровое. Снова голос - Жри! - мяуканье прекращается.
Стрелки... Какая же из них главней? Кажется, маленькая, толстая... Наверное, прошло уже, часов пять. Или двенадцать? А, может - целый день или два дня? До магазина близко. Буквально десять шагов от подъезда. Десять туда и десять назад. Но мамы нет.
Когда прошло еще полторы недели - или год, или десять лет? - головная тяжесть исчезла вместе с самой головой. Взамен - я почувствовал свое тело - легкое и влажное. И воздух - чистый, сладкий. Жар прошел. И рядом мама.
- Мама!
- Ш-ш-ш! Не шуми! Ну? Как ты?
- Чего же ты так долго-то?
- Всего-то полчаса... Зашла в стекляшку... Смотри...
Вслед за шуршаньем разворачиваемого кулька - явились мандарины - три штуки. Скоро, очищенные, на коричневом блюдце с белыми цветами они принадлежали мне.
Усевшись в постели, кажусь сам себе очень похудевшим. Слабость, лучи и пыль в этих лучах. Мама говорит: у нас солнечная сторона, хотя, конечно, подветренная"... Получается, каждый ветер у нас солнечный. Ветер золотит пыль...
Упираюсь спиной в большую подушку, под левым локтем мнется маленькая. Постель громадная - для гостей", да и комната - главная, большая, в углу ее - телевизор. Он, правда, не работает, но, ведь, это все равно: мама читает сказку про британских львов. А я... я препарирую мандарин - стащив шкурку, отправляю ряд рыжих сосудиков прямиком в рот, смакуя, наслаждаясь, умирая от счастья.
2000
|
Ссылки: |