Вечерний Гондольер | Библиотека


Раиса Мороз


Песня о зеленой воде

 

  •  НАДО, ЧТОБЫ...
  •  ЦИКАДА
  •  ПЕСНЯ О ЗЕЛЕНОЙ ВОДЕ
  •  ПРОЩАНИЕ С ЛЕТОМ
  •  У ПРИЧАЛА
  •  ДРУГУ
  •  "Коляски скрип по коридору..."
  •  ПРО МЕНЯ
  •  "Комната с видом на море..."

 



НАДО, ЧТОБЫ... 

Слева, 
тень состава, шумя, набегает на травы,
Ветер треплет кроны деревьев и лижет рельсы,
солнца малиновый диск медленно плавится справа
и растворяется в серой воде залива.           

Если
добавить к этому серую ленту песка,
веток, обглоданных морем, желтые кости,
торчащие, словно хищные зубы, обломки скал
и нестерпимое предощущение счастья и злости, 

надо,
чтоб ровной двойной цепочкой следы,
пересекаясь, бежали вдоль зубчатой кромки прибоя,
чтоб, на песок набежав, языки воды
тронули надпись, что мы начертили с тобою, 

надо добавить ворохи листьев в прибрежном лесу,
кленов багряных медленный шорох и звон,
дятла невидимого размеренный дробный стук,
крики гортанные, грузность окрестных ворон, 

чтобы
помнить всегда памятью каждой клетки
живую податливость жухлой травы и листьев опавших,
жесткость скамьи выцветшей пляжной беседки,
счастье предощущений, счастьем не ставших. 

    ..^..




ЦИКАДА 

Безумной тигрицей
рычит  в половодье река,
ломая леса вековые и юные страны стирая.
Но что она, бешено мчащая издалека? –
бессильный скупой ручеек 
Океана
без дна и без края. 

А что Океан,
атлантид колыбель и могила? –
он лужа на донышке обыкновенных небес,
которые в бурях рождают и гасят светила,
потухшие звезды швыряя
в мой стиснутый городом лес. 

И что я? –
цикада из этого чахлого леса,
когда и травинку не гнет 
невесомое тело мое?
Ну как мне поднять изначальную хрупкую песню –
ведь слышу я, слышу:
Охотник за Звездной Медведицей
песню поет. 

    ..^..




ПЕСНЯ О ЗЕЛЕНОЙ ВОДЕ 

Эта песня зыбкая и легкая,
что к тебе приходит издалека,
в памяти оставшись навсегда.
Эту песню никому не пела –
только вновь идем с тобой, несмело
камыши сухие раздвигая...
И сверкнет передо мной нагая
теплая зеленая вода.
В глубине забытого пруда
наше отраженье покачнется,
дрогнет на мгновенье – и сомнется. 

Эту песню никогда не пела –
только стрекоза на воду села,
и ее соломенное тело
невесомым кажется таким.
Эту песню ни за что б не пела,
но болотной ряски пятаки
круглые и звонкие такие,
а над ними небо голубое.
Пусть тебя печаль твоя покинет – 
эту песню не поют с тоски,
эта песня не про нас с тобою. 

Пруд с водой зеленою одет
прутиками верб со всех сторон.
По откосу жухлые травинки,
замирая, тянутся к воде.
И прозрачный комариный звон
словно пар струится над водою.
Наши отражения поникли,
словно и на свете нас с тобою
не бывало никогда, нигде
и не будет, ни поврозь, ни вместе.
Только ты запомни эту песню. 

Это время близится такое,
что судьбу не отвести рукою,
безвозвратное вернется вспять,
а навек возлюбленные – канут,
старую не потревожа рану.
Только в памяти блеснет опять
тихая зеленая вода –
и опять не знать, не знать покоя
никогда. 

    ..^..




ПРОЩАНИЕ С ЛЕТОМ 

Здесь запах тревожный
лохматой полыни.
И жить невозможно
иначе отныне. 

Здесь эхо, сто раз отражаясь в округе,
ласково трогает пальцами стекла.
Дремлют горячие нежные руки,
и от росы одеяло намокло.
Бьются уже невесомые звуки
в пыльное утро и вечер степенный. 

Только в небесном пустом океане
плещется гребнями звездная пена –
звезды как брызги, звезды как капли.
Вон самолет – одинокий кораблик –
зыбко качается в звездном цунами
и бортовыми мигает огнями.
Тучи накатываются волнами. 

Шелест осин как вопрос без ответа.
Вечер в осинах настоян и горек.
В сумерки выйду, взойду на пригорок:
лето вокруг, бесконечное лето,
лето по всей бесконечной округе. 

Здесь дымные дали,
и время печали,
и воздух разлуки.   

    ..^..




У ПРИЧАЛА 

Пар тяжело выдыхают кирпичные трубы теплоцентрали,
суда у причала, швартовые трутся о кнехты,
здесь, у самой кромки воды, еще днем беспечные дети играли,
а сейчас, в сумерках, в синем плаще стоит, задумавшись, некто. 

Расставив ноги, глядит, как с черного дна в маслянистой воде
медуза несет свое студенисто-упругое тело
туда, где отблеск последней зари расплавился, где                                             
дорожка луны наискосок сквозь залив пролетела, 

туда, где острый луч первой звезды покачнул
березовый лист, невесомо упавший на гребень волны...
А некто в синем плаще ничего не видел, может, он стоя уснул,
не слыша, как эта медуза, качаясь в заливе,
                                    вплывает в его бесконечно печальные сны. 

    ..^..




ДРУГУ 

Но тех, кому с тобой по пути,
без удержу и без возврата,
осталось от трех, ну, до десяти –
кто назовет тебя братом. 

Не я назову тебя братом. Прости.
Всего-то в итоге осталось:
шорох цикады в слабой горсти
да бабьего лета усталость, 

сидеть да петь в придорожной пыли,
что путь был далек и труден,
глядеть, как тихо тают вдали,
летят в горизонт, сплетая следы,
Казакевич, Лобычев, Рудис. 

    ..^..




*** 

Коляски скрип по коридору.
С полночи до исхода дня
все ждет у стенки приговора
отчаявшаяся родня. 

Всплывают, пропадают лица,
шприцы катаются, звеня, –
так , значит, выглядит граница
от «я живу» до «нет меня». 

И это время, это место,
где вечность, я и пустота:
никто – ни за меня, ни вместо,
ничто – ни зло, ни красота – 

перед Всевышним не в ответе.
И остается на потом
всё – жизнь и смерть  - на этом свете
и вовсе ничего – на том. 

А за окном ржавеют клены,
в их кроны лето истекло,
и бьет тяжелые поклоны
береза в мутное стекло. 

    ..^..




ПРО МЕНЯ 

Опять летит тайфун с востока,
стальными струями звеня.
Как баловала жизнь меня,
как била больно и жестоко! 

Простая, словно дождик летом,
обычная, как снег зимой,
иду я по миру с сумой,
в которой хлеб и сигареты. 

Жизнь разлетается на части.
и с неба падает вода,
неотвратимо, как беда,
необъяснимая, как счастье. 

Как голос улетевшей птицы,
оставшийся, слабеет, чист –
еще кружит кленовый лист
и, падая, наверх стремится. 

    ..^..




*** 

Комната с видом на море.
Адрес не ясен.
Балконные двери ловят отблеск последний зари.
Ажурные стойки вручную точеных балясин
Еле заметно танцуют, светясь изнутри. 

Вечер ложится на сопки пожаром заката.
Узкой полоской по верху щетинится лес.
Все это было где-то, с кем-то, когда-то:
алые блики, балкон, ожиданье чудес. 

Да, этот мир без меня так же ярок и светел,
и на заре, как цикада, смеясь, запоет,
может быть, вспомнишь меня, и тебя на рассвете
утренним бризом коснется дыханье мое. 

    ..^..

Тихоокеанский альманах "Рубеж", номер 8 ( 870), 2008


Высказаться?

© Раиса Мороз