Александр Шапиро Копенгагенские стансы По Копенгагену, по Копенгагену, в тысячный наискось перебегаему, смутному, словно древесная риза в ветрености орезундского бриза. Над Копенгагеном облако кружится. Под каблуками в невыпуклой лужице варится шар этот исчерна-белый, где водород превращается в гелий. Солнце разбрызгиватся колесами. Дети поющие, брызги белесые, то ли придумали песенку, то ли выучили в надоедливой школе. Песенка пенная, прямоугольная, всем изначально на свете довольная, как эта чайка, давно городская, радуется, из помойки таская. Хоть мусульманин ты, хоть тебе в Мекку, да из Копенгагена вырваться некуда. Просто уверовать в весть о распаде в пасмурной лавке на Норреброгаде. Лавочник, лавочник, выйди на улицу и полети. Под крылом нарисуется город, каким-то обеденным цветом: между картофелем и винегретом. Лишь на весу постигается главное. счастье восходит, как туча над гаванью. песенка чайкой взлетает и глохнет там, где ни смуты, ни смысла, ни слов нет... *** В паноптикум, где я считался экспонатом, экскурсии не шли в каникульные дни, и я не мог внушать скучающим юннатам, что я такой как все, уж лучше, чем они. В июле я сбежал. Был поводом побега от выхода сквозняк. Он исподволь возник, как будто ожила нежданная победа за будкой, где дремал служитель-отставник. Когда я наконец смог выдохнуть остатки запыханной рысцы и мокрых половиц, я разглядел, как ткань несла свои заплатки на черепицах крыш, на крылышках синиц. Пыталась скрыть листва хлопчатыми слоями качельки для детей, веревку для белья, скамейку, где скучал просивший подаянье прекрасный инвалид - почти такой, как я. Метафора как пчела, залетевшая в человеческое жилье, твердобокое, угловатое, подходящее лишь жильцу, как пчела недовольная, словно спрашивающая, где оно, заводное, полезное, постижимое лишь пчеле, как пчела, пристающая к яркому фартуку, к пахнущим пузырям, соблазненная новой жизнью, неведомым ей цветком, напоследок осознающая: жизнь оканчивается здесь, в безнадежных биениях о невидимую тюрьму, и в отчаяньи жалящая - кого-нибудь - хоть того, кто пытается высвободить, кто открывает окно. *** Тень дерева купается в песке, плывёт по крышам. Они поют на пенном языке, а мы не слышим, ждем поезда, всё пялимся в табло с двумя тонами, и наше заводное барахло довольно нами. *** Знал бы, дурак, какова цена - Не говорил бы слова вчерне. Дулся, злорадствовал, звал: война. Прав оказался. Привет войне. Жил себе всласть, колупал в саду, Слушал щегла, забивал козла. Как Командора, позвал беду. Думал, слова. А беда пришла. То ли сидеть теперь, как сидел, То ли оставить всё и удрать. Вряд ли величье чужих идей Стоит величья своих утрат. Дуть на вокзал. Заказать билет. Только б успеть. Тормознуть такси. Стыдно? Поднявшуюся с колен Шлюху о чести порасспроси. *** Театр начинается с вешалки. На вешалке сиро повис платочек невиданной вышивки, размытой, как ни присмотрись (поземка густая, февральская посеяла кроху в глазу): на вышивке небо уральское, с осенним предгорьем внизу. Мятутся наивные мысельки средь фраков, биноклей, колье: зачем эти дальние выселки висят в театральном фойе? Что делают облако, озеро, избенка на склоне бугра в театре, где царствует опера, взмывают навзрыд тенора? А то, бедолаги и делают, попавшие в рай, да не тот, что грезят, как вьюгою белою возвышенности заметет. Фигурами снежного танца предстанут леса вдалеке, а лишняя осень останется болтаться на медном крючке. Слезу театральную вытри. Пока не дают номерок, ты будешь, в заношенном свитере, блуждать по сплетеньям дорог, где крестиком вышиты кедры, хлопчатые тучи серы, и ветер заходится тенором, срываясь с усталой горы. *** Песенка, написанная палачом. О любви, конечно же, а то о чем. Искренняя песенка, не без грустинки. Сразу видится и вечер, и весна, и в синеющем предместье, из окна - бормотание заезженной пластинки. Видится еще, как где-то наверху вызревает смысл, как ягода во мху, а потом, из глубины мохнатой тучи, выбирает наобум проводника, и записывает музыку рука, приспособленная убивать и мучить. Что ж, признаемся: и мы не без греха. Мелочёвка, человечья требуха коммуналок, и не в каменных палатах зачинались, и не в золоте росли, и с усильем прорастали, как могли, сквозь чащобу из таких же - виноватых. Как нам ни бреши, на чем нам ни бренчи, - Благодетели себе и палачи, Всё мы рады, всё мы любим, как умеем, а не любим - поминаем лишь добром это небо над рисованным двором, эту песню, сочиненную злодеем. *** Писать о жизни отстранённо, как о пейзаже. О чужом участке, с надоевшим клёном и захламленным гаражом. Сосед выходит сквозь террасу, на ворох суетных газет сгребает лиственную массу и поджигает. Он одет, как этот клен - во что придется. Чуть моросит, и сад промок, и, обмирая сладко, вьется неунывающий дымок. ..^.. Евгений Никитин *** Кто видит наперед – не открывает створок, и боязно: в саду повис холодный морок. Все бабки, мамки спят, и пьют опекуны. Смотри (твои глаза уже отворены), как тетивой звеним и как ведем весло мы, как золото кладем в морщины и разломы, чтоб проступила вязь на сполохах листвы, на стенах – письмена, по ткани смерти - швы. Вращаешься и ты в осенней круговерти, как тайна, что живет в сухом ее конверте: касается она центральных, боковых прожилок лучевых – помалкивай о них. * * * Вот слышен голос труб иерихонских, он замирает в точке болевой. Но волос человечий или конский намотан на запястье кольцевой? По матери я тоже парикмахер и электричек оперных суфлер, но мне продели в ноздри черный маркер, стреляющий катренами в упор. Кому-то Парки, а кому – припарки, как мертвой примадонне бигуди, а кольцевой аптечные прилавки, лечебные пиявки на груди - для тех, кто отличает их рисунок от хаоса бильярдных черепов, которых гонят прямо в устья лунок уколы тонких белых черенков. Тут лузы, люстры, люди, полицаи и мраморная грубая листва. И нет на мне ни умного лица, ни какого-нибудь детского лица. Другие тоже так – одна лепнина: провалы глаз, суровые углы - штурм Зимнего и взятие Берлина. Слова приходят, но уже малы. * * * Спать пора, и точный участковый вывинтил из лунок фонари, день погас, но скоро купим новый, ярче солнца и картошки-фри. Снова установят нам дневные, и ночные быстрые огни, птиц размножат и звонки дверные. В тишине и тьме не мы одни: кто-то сэкономит на рассвете, у кого-то в полдень нет заслуг, у кого подсолнухи и дети предпочтет не заплатить за звук, кто-то все оставит, но свободой не пополнит скудный рацион. Никого не обойдут заботой в башне на воротах Расёмон. Говорят, что сказка спать боится, так и ждет до самого утра. Спите, остальное повторится. Завтра всё вернется. Спать пора. ..^.. Олег Горшков Тель-Авивское На улочке Аяркон перевернута ночь вверх дном – неотложка трубит: ай-яй-яй, человеку плохо, ой, вэй, - причитает, и гений переполоха – твой страх, твой звереныш, таившийся белым днем, нещадно забьется о ребра, щетинясь всей колючестью зябкой... И вроде бы, что за дело траве перекатной, кочевнику, на неделю сюда занесенному ветром не то степей, студеных, ордынских, не то пошехонских рек, до чьей-то в ночи пошатнувшейся вдруг вселенной, одной из бесчисленных, неразличимой, энной в ряду безымянных? И что это, смертный грех твоей нелюбви начинает в тебе болеть и жечь изнутри, пробудив, опалив, оплавив застывшее прошлое? Сызнова, с буквы алеф учи алфавит одиночества, ибо впредь всё будет иначе – блажен переживший страх своей сопричастности с чьей-то, летящей в лету пылинкою жизни, её невесомой лептой спасается бог, это к богу на всех парах летит неотложка – сберечь обмелевший свет в усталых глазах... и, мешая сомнений глины, шагнешь наугад, в невозможные палестины, где утро уже щебечет в густой листве рожковых деревьев, где трубный причетник стих, по ком он трубил? – не сочтёшь, не припомнишь имя, хотя бы одно, только ветер вдруг пыль поднимет на память, наверное, о безымянных сих... ..^.. Евгений Коновалов Пророк Разноголосица и смех на верхней палубе. Трёх чаек глас низвергается на тех, кто ничего не замечает. Ни содрогания лучей на коже волн, ни прозябанья ольхи на гребне скал... Зачем язык раздваивать заране - когда естественно нырять в купель мобильника под пиво, любовь и молодость, опять жизнь взяв за жабры торопливо; когда сочувствие звучит в нас колоколом лишь покуда легко краснеется, и стыд не полагается на чудо; когда в наветренных глазах и без того довольно горя гнездится?! Прорицаний страх уже надежду переспорит... А если так, то, наконец, ответь, к чему плодить владельцев глаголом выжженных сердец?! ...но - не понять, не отвертеться. И, не спеша идти на "ты", набравши в рот камней, упрямо молчит чернь ладожской воды под строгим небом Валаама. ..^.. Юлия Бондалетова *** А скол стекла, слегка зеленоватый, Окрасился твердеющею кровью, И сочетание стекла, бинта и ваты Ровняло с вечностью, края смыкая вровень С усталостью, с безудержной тревогой И с одиночеством, что преграждает путь, Когда идёшь неправильной дорогой, С которой, не споткнувшись, не свернуть... Горели вен распоротые губы И пол вливался в стены с потолком, И всё, что было каверзным и грубым К тебе, казалось, вышло на поклон: Стояло детство, вспоминая счастье, Играли дети, нерождённые тобой, Молилось всё, с чем надо сочетаться, Как будто в церкви – сердцем и рукой... Но медленно, но верно, безмятежно Откапывал секунды метроном. И шла судьба, кляня свою безбрежность Отыскивать другой холодный дом. *** Во дни отчаянья, тревоги, В дни перекрёстного допроса, Когда в пустыне внемлют боги Одним сверчкам разноголосым, Всё, что случилось с сотворенья мира, До тех, кто помнит даже старожилов – У всех теперь одна твоя квартира И места нет, в котором бы не жили, Передавая в ковшике ладоней Песчинку выселок, крупинку бытия... И не молчат сверчки, своё долдонят: Кто следующий? Кто умрёт? Кто я? *** Было так, что хотелось выстрелить дважды, Хотя в стволе, как и год назад, был один патрон. Пальца смыкались, в руке – холодной и влажной, Корчилась сталь, сжимаясь как мокрый картон. Что-то казалось ушло, неподвластное эху, Что-то в единственном роде, единым числом. Всё оказалось ни богу, ни черту, ни к спеху И светофор навсегда зажелтел фонарём. Дважды кукуют ночные голодные птицы, Дважды клюют одно зернышко, словно не веря, Дважды надёжнее будет и голод потери, Словно во сне, обломав карандаш, притупится. ..^.. Забава *** живу матрешкой, меняю одежки, тельце желанное, наивное, деревянное для тебя берегу Борису... Мальчик ветреный, бледный, северный, дар неоновых фонарей, я люблю тебя песней жадною, черноокою и гортанною, на закате стрелою пущенной, с табунами степных коней. Пир мой северный, князь серебряный, сероглазой Невы король, я люблю тебя грустью южною и луною в реке жемчужною, в камышовых изгибах спрятавши, поцелуи свои и боль. ***** вовсе я не прозаик чтобы про разных заек, козликов и козлищ, слоги не мой париж, стульев 12...знаков тропика зодиака, муз золотая жесть номер палаты шесть не написав «про это», не умереть поэтом, неба немая склока «12» поэма Блока в венчиках белых роз слава не всем, Христос! *** от меня сбежали мужчины и рифмы, первые - потому что рифмовала, вторым наскучил гулоритм такой жизни, косой дождь в школьную линеечку моет раму, в "ма-ма" складываются слоги забытого букваря, и мир просовывая шею в петлю моего окна, ласково просит: «поехали» ..^.. Скит *** А когда туман понабьется в голову, и твоя тюрьма - ремешком по голому духу, только в бессильи кол ему хоть тесать , лишь наружа и засинеет Поминают пальцы четьи минеи Утешает? Пялься, сверху виднее Манит пропастью рядом скамейка с площадью, Довзыскуешься Града- живи попроще-де! Человеки мы нам бы немного лошадью... Чтоб телегой сзади без дум поскрипывать а вскипит слеза так ее поскипывать а в дому коза утешенье липово на хребет суму да надежду глупую поживу в дыму погорю золу пою потрохами мучаясь - не залупою поброжу поверую на арапа я что-то вытечет выльтся где царапает и тоска непугана лезет лапою... ..^.. Светлана Антипченко *** сны как капли сгущаются в облака покидают небесные этажи ниже я - переполненный мной стакан что искрится качается и дрожит и не тронь не вздохни не толкни рукой больно пальцы сцепив жди - наступит день о края звонко плещется мой покой потерять равновесие - быть беде а любому сосуду хватает бед раз разбитое дважды разбить легко как она помещается - вещь в себе не ломая стеклянных своих боков? если боль - мой сон а беда - мой дар что мне дом - тюрьма или враг - сосед пусть дрожит отражая мой мир вода искажает его преломляя свет *** тебе спокойствие дано как будто завтра выходной как будто некуда спешить лежи дыши мне - боль до дна и смех до слёз энергий быстрый перехлёст в коленях дрожь и в лёгких шум бегу дышу мы - мезальянс лакун и нот - кладём себя в один блокнот казалось - рядом не с руки мы вопреки и нам страницы нашей пядь не покупать не выбирать не сравнивать не примерять не потерять *** ни азов азы ни чужой язык не помогут нам если ты иной если я - не ты будь отец иль сын не учи молчи не ходи за мной что тебе сказать? понимаю сам правоту твою но пойми и ты - сорняки несешь в мой счастливый сад воду с ядом льешь на мои цветы кто собой не жил кто впускал чужих погубил глупец семена свои не шумит - молчит без ветров дрожит и ни жив ни мёртв облетев стоит а бывает так - всё в листах цветах и прекрасен свой и чужой медов и гулял бы век да найдёшь ли там где гулять тропу где сорвать плодов потому на стук - не сердись мой друг - запираю дверь вынимаю нож все сады - твои оглянись вокруг заходи в любой моего - не трожь *** сплетаются причины в занятные силки над поступью грачиной коленки-узелки над грудью скороспелой короткая коса и черные на белом безумные глаза и что бы ни случилось даёт аорта сбой когда твоя причина приходит за тобой когда бессонной ночью влетает налегке хватает позвоночник и давит в кулаке но зря ль тебя учили бороться с мерой зла спасают от причины кривые зеркала ты в их неверном свете сиди лишённый сна причину не заметив причину не узнав да - ты не безоружен ты вынес этот бой но помни что снаружи она ещё с тобой ждёт шаг неосторожный и страшно оттого храни же нас надёжно кривое волшебство ..^.. Елена Тверская Найти отца (Из рассказов блокадников) Отец ушел на фронт по зову долга в июне 41-го, а мать не верила, что “без вести”. Мы долго ходили на вокзал его встречать. В семидесятом принесли газету в отдел, где он работал много лет, а после – стал и я (там средь портретов фронтовиков – отца висел портрет). Какой-то Н. писал в разделе “Письма”, что он, лет 18-ти юнец, был в окруженье взят под Л. и выслан в Норвегию, к нацистам. Мой отец с ним вместе был. Как строили заводы в концлагере (“тяжелая вода” Германии нужна была), как оба слабели от смертельного труда. Отец сказался, кажется, прибалтом (он был светловолос, голубоглаз), и так, наверно, избежал этапа в Освенцим. Дальше следовал рассказ о замысле побега. Как бежали зимою, без одежды, наугад. Н. чудом спасся, а отца поймали. Замучали в гестапо, говорят. Я написал ему. Просил на фото узнать отца, а если что не так - вернуть мне фотографию. В субботу пришел ответ на десяти листах. Потом он прибыл сам. И пил и плакал у нас на кухне. Поминал свой лак. Судьба его вела под темным знаком: от партизан попал к своим, в Гулаг (и говорил, что у норвежцев худо пришлось, да было хуже у своих). В конце семидесятых мы оттуда собрались эмигрировать. Архив таможенник при выезде заметил и взять не разрешил. А ведь тогда никто не знал, как кончится столетье, и, в общем-то, прощались навсегда. Из США я посылал запросы насчет архива, тем, кто провожал, но – не судьба: мне отвечали просто, что не нашли, что где-то он пропал. Лет семь тому назад, уже из Штатов мы ездили в Норвегию с женой. Хоть что-то об отце найти – по датам, по памяти, хоть след найти какой... С чего начать? Зашли в музей военный, там куча материалов на виду. Сотрудница, рассказ проникновенный послушала, сказала: «Я найду.» Четыре дня смотрели обелиски, и вдруг звонок: «Я все для вас нашла!» Нашла отца и Н. в казенных списках по лагерю, и место, где могла отцовская могила находиться - там сваливали узников тела. Мы постояли там. Кричали птицы. Такая вот история была. ..^.. Артем Тасалов *** безнадёжная печальная божественная осень вышла из сердца окружила дождём бесконечным околдовала алыми жолтыми синими чорными листьями пленила душу невыносимо прекрасным безумием умиранья теперь на мраморе стола моей жизни лежит серебрится мерещится пыль бытия кладу на неё живую ладонь бесконечно-таинственной плоти и чувствую родную поверхность ставшего братом мрамора во мне не осталось осени вытекла кровь до дна всё что я вижу - вижу одно и тоже родина простирается словно родная мать в воздух меня подбросила и улыбается с тех пор навсегда раскинуты руки мои *** Вышел в солнечный день октября Зачем вышел – не помню Это Москва 2008 и мне 51 В кармане куртки маленький вискач и сигареты кэмэл лайтс Неожиданное солнце ослепило желтизной Пятипалых моих братьев умирающих легко И вот я у школы 572 Зашел на участок и слёзы текут Нежданно-негаданно это сбылось Я слёзы глотаю и прячу глаза Я помню весь путь этот в 10 минут Домов понастроили прибыльно ведь Меня здесь избили за то что не тот Ещё в первом классе и страх прирастал На подоконниках широких играли в фантики на деньги Ещё в трясучку и ещё... Всего не вспомнить – целый мир Ещё я помню был бессмертен по пустырю идя в урок Был бесконечен словно воздух как жизнь сама я ею был Как так случилось что угасло благословенное светило Самосознания подростка и превратилось в дымоход... Загадка велия сия... Страх пропитал меня насквозь... Я улыбаюсь вам навзрыд... У мира стал я в горле кость Как пресловутый Вечный Жид И хоть евреем не был я Но стал изгоем изо всех организаций и сообществ И принял это как судьбу и не забыл благодарить Россия родина моя А всё же – Царствие Небес – превыше Родины земной И тут уж выбора мне нет Я просто плакал у дверей советской школы – почему? Меня не спрашивай – ответ – придётся сердце корчевать А там отец ещё живой а там ещё живая мать А старший брат ушёл – куда? А все друзья мои – куда? А все мои вопросы – бред И сам я – пятипалый лист Под шиной вязкой, каблуком Ничто прозрачное на свет Пусть некто скажет: он – поэт Простим ему весь этот бред Давайте в святцы занесём Туда, где тысячи в земле Пусть растворится его крик Как тело мертвое в земле Пусть он забудется как свет Однажды вспыхнувший в ночи Ну так и сделали а я в аптеку шаг свой направлял Купить возлюбленной своей таблетки редкие для для Свет сумасшедший бил с небес на город замерший в свету Я ничего не знал – я был улыбкой пляшущей в устах НАЧАЛО Когда останавливается время Мир наконец предстаёт как тайна Та которую в детстве зрел Я блаженный изгнанник Неба Я вспоминаю Цезаря Теруэля Человека который туда вошёл Он с тех пор шевелит губами Словно рыбка гурами Он разводит руками Приподнимает брови Пожимает плечами Улыбается виновато Все попытки его напрасны Сухопутные не поймут Впрочем если побыть с ним рядом Годы месяцы пять минут Есть реальный шанс обнаружить жабры И случайно вдоволь хлебнуть свободы Закричать от счастья Замолчать навеки Умереть мгновенно Выбирай на вкус Ты медленно-медленно оборачиваешься на встречу Я узнаю тебя Иисус... *** Увидеть себя одиноко стоящим Средь замертво павшей на землю листвы Так вещая вечность живёт настоящим В котором тебе не сносить головы *** Всю жизнь я считал виноватым себя, И гордость моя была в меру вины. Я очень устал эту муку терпя, Мне стали утехой глубокие сны. В тех снах я с собою самим совпадал, И жизнь родниковую пил не спеша. Земля клубенилась как чорная даль, В которую вновь устремилась душа. Зачем устремилась? Желает – чего? Стою истуканом и голову тру. Крыло обломилось, в изломе плечо... Вопрос на засыпку – когда я умру? Что вспомнить я должен на этом пути? Какую такую вину искупить? С рожденья не знаю – куда мне идти, И даже, короче, - не знаю как быть. Нелепая, страшная, милая жизнь.... Молчанье туманом объяло меня.... Далёкое эхо доносит – держись!... За воздух, за свет первозданного дня. 28.10.08 день ангела ты мне уже не рада встреча уже не та музыкой листопада я омочил уста старый рукав стирает музыку с тёплых уст дождь на трубе играет сказки ломая в хруст прежним уже не буду новым ещё не стал листьев цветную груду долго во сне листал мудрость невыразима истина не нужна слякотное предзимье вещая тишина день ангела-2 усталость ломает кости но не развязывает узлы не уменьшает злости не сметает с души золы усталость она такая - обрушится - свет туши впрочем втяни икая пяточку анаши у анаши своя душа древняя мудрая если у тебя мозги - не лапша примешь зеленокудрую она тебя вразумит воротник поднимет пальто станешь иезуит по кличке "никто" ходи себе средь миров стоглазым аргусом прикидывай что к чему я не успел как должно простится с августом теперь ноябрь уму мы все тут - сирые дети в этой сырой москве много беды на свете не удержать в голове просто собою будь просто собою будь и ты увидишь небо в алмазах весь сногшибательный Путь там тебя типа ждут вот и расшитый золотом халат масло по пальцам - жрут рис или мармелад вписывайся по полной выкорчуй душу нах волны всего лишь волны особенно если Бах 02.11.2008 *** Одиночество серое нежно-смертельное чуткое страшное Осыпает во мне бесконечные серые хрупкие тихие листья Это древо чья крона пуста вековечно черна Это древо чей ствол невозможно объять пониманьем Это древо чьи корни живут и шевелятся в бездне Осыпает в меня осыпает меня прорастает в меня неизбежно Это я осыпаюсь бесцветными листья-стихами Листья кожа моя это я сам себя покидаю причудливо странно Избежать неизбежного о невозможно не нужно Пусть свершится всё так как свершается ныне мгновенно Я шепчу я молчу исчезаю в словах прикровенно ПЕСЕНКА Белые белые стены монастырей Белые белые стены церквей Я обнимаю белые стены монастырей Я обнимаю белые стены церквей Пустых монастырей Пустых церквей Херувимскую тянет-потянет хор Священник Божий нальёт теплоты в кагор Ароматных смол насыплет на уголь дьяк И плывёт молитва как безвёсельный чёлн во мрак А я обнимаю белые стены монастырей А я обнимаю белые стены церквей Пустых монастырей Пустых церквей Горькие слёзы сами собой текут Ангелы Божьи все до одной сочтут Будет не страшно тронуться в дальний путь Ярость и нежность мне разрывают грудь А я обнимаю белые стены монастырей А я обнимаю белые стены церквей Пустых монастырей Пустых церквей Был или не был – разницы нет уже Тёмная ночь воцарилась давно в душе Боль от разлуки стала моей звездой Ты не поверишь – самой единственной – Той А я обнимаю белые стены монастырей А я обнимаю белые стены церквей Пустых монастырей Пустых церквей *** Стихотворение из боли Суть Афродита из волны Серебряные искры соли И вьются локоны вольны Себя припомнить не успеешь Весь в созерцание уйдя И не узнаешь что посеешь И как зовут твоё дитя 13 ноя. 08 г. *** Не рыдай мене мати, Ибо умерло что-то во мне. Я не тот, кем ты знала меня. Ускользаю как линь из объятий, Исчезаю в живой глубине Голубого огня. В том огне Как во сне Шевелю плавниками исправно. Мои круглые зенки скользят вдоль немой синевы. И небесный гарпун в мою плоть погружается плавно, Словно солнечный луч в океан краснопёрой листвы. Не рыдай мене мати, не плачь, моё счастье! Меня нет здесь, и если, привиделся кто-то – не я. Золотые лучи искромсали меня в одночасье, Моя рваная плоть угнездилась в аду бытия. В голубой пустоте заблудился твой сын изначала. Мир не принял его, как изгоя не принял народ. Эта лютая правда однажды над ним прозвучала, И глашатай стыдливо прикрыл исковерканный рот. Ничего, ничего... Это боль не навеки с тобою... Ты сама изойдёшь, словно песня на тризне моей. Если так предначертано нам неизбежной судьбою Что поделаешь с ней? Не рыдай! Уходя, исчезая в пугающей бездне, Я хотел бы увидеть святую улыбку твою. Вот меня окружает армада сверкающих лезвий, Улыбнись на прощанье: я ужас бессмысленный пью. Никогда мы не встретимся боле... Меня нет, понимаешь? Во веки веков – меня нет. Если сможешь – узнай, обними это снежное поле, Пропусти в своё сердце всё живое сжигающий свет. Там, где нет нас с тобою, Там где кончилась истина дня, Глубиной голубою Ты однажды узнаешь меня. ... Он искал совершенных, Спустившись на самое дно... Небо любит блаженных. И в них обитает оно. 16.11.08 *** По никакому городу, По никакой земле, Иду, не помня имени, В полупрозрачной мгле. И думу я не думаю, И мука унялась... Вы помните мечту мою? Сбылась она, сбылась. Ноябрь 2008 безысходность В таинственных садах моего сердца Целую вечность разыскиваю себя. Моё безумье очевидно всему живому, А я лишь догадываюсь о нём. Всю свою жизнь ищу того, кто излечит, А он умело прячется от меня В таинственных садах моего сердца И я продолжаю его искать. ещё песенка а уже декабрь уже зима дай мне Господи не сойти с ума в черноте ночей в пустоте очей в глубине страны палачей дай мне Господи не сойти с ума тянет к старости стылых дней сума голова седа и зима бела мой неровный след замела в черноте ночей в пустоте очей я давно чужой и мой стих ничей друганы мои все в земле давно свою жизнь смотрю как кино в глубине страны палачей плащ печали ал на углах плечей это Ты мне дал этот верный щит под мечами тьмы он уже трещит эту сказку-сон подарил Ты мне я Тебя забыл в этой сказке-сне и тяну во сне я молитву-нить не забудь меня разбудить не забудь меня не забудь меня не забудь меня разбудить 1 дек. 08 г. *** В эту серую снежную слякоть Я из дома навзрыд выхожу; Что поделать, мне хочется плакать, Остального я вам не скажу. Остальное у вас пред очами Пламенеет цветным витражом. Оглянитесь - у вас за плечами Дева Вечность - смиренным пажом. Вы прекрасны во имя Святого, Поднимите же очи свои! Почему вы ещё не готовы Встретить вестников Первой Любви? 6 декабря 2008 благословенье Я вижу рыцаря, раскинувшего руки, на белом поле снежной простыни. Закрыв глаза он внемлет боль разлуки, Тысячелетия и дни. И так уж вечность в комнате высокой Играет ветер, занавесь любя. И небосвод тысячеокий С любовью смотрит на тебя. А за окном волны морской гуленье, И колокольцы розовых кустов. На этот сон Его благословенье, Он получил, и выполнить готов. *** с новым годом с новым счастьем мира нет в моей душе разрываются на части дети бомбами вы свои закройте глазки приголубьте дорогих но придёт и вашей сказке окровавленный конец в тишине уютных комнат отсидеться так тепло зуб даю что вам припомнят незамеченное зло ваши дети ныне сыты и одеты - хорошо а другие дети биты оружием точного наведения благо тем из них кто помер те кто выжил - как им жить? сам Господь вложил им в сердце Огнь Отмщения Униженные и оскорблённые ваше время пришло каббала рассыпается пред вашей поступью на горе нам горе нам кровь вопиющая от земли не даст нам умереть своей смертью в кругу семьи глухие равнодушные мертвые ваши дни сочтены мене текел упарсин досматривайте сны и поступь Огня встречайте раскрытым в ужасе ртом прощения не чайте разрушен уют и дом дети ваши убиты смыслы ваши пусты войте - теперь мы квиты сломавшиеся - чисты ..^.. Владимир Антропов Последний дождь О, беспамятство первого снега неотвратимо... Где ты, последний дождь - разве знал ты себя - последним? Подступает декабрь неузнавания - движется мимо Остывающий взгляд в ожидании оледененья. Лица теряют лица, листья теряют листья - Кто-то считает нас утром в мокрых ветвях ненастья, Чтобы забыть через день, захлебнувшись чистой Белизной долгожданного безучастья Тех кто и в первом снегу - нигде никогда у берега Леты В вечном первом снегу без следа и конца, и края Вдруг переполнится этой невзрачной бледной Памятью измороси земной, замирая... 22.11.2008 Стимпанк Дряблого неба сдувшийся монгольфьер Пригороды цепляет потрескавшейся коростой Лаковых луж, нитями дождика, в выдохе полусфер, Словно осени небо свое не по росту. Где-то сбоку из расплетающейся корзины слив Выпадает солнца мрачный воздухоплаватель, Словно в себя приходя возле самой земли Бормоча облегченное "Слава те..." Вот и время вопросов, слетающих невпопад, Словно листья с последних дождливых веток Летчик вдруг опускает туманный взгляд И все медлит и медлит, и медлит с ответом Торопись расспросить, ведь серебряной лодочки Ра Подступают высоты, долготы мороза и даже Соберешься ли крикнуть - лететь - или тут умирать? - Промелькнет, улыбнется, не скажет, не скажет, не скажет... 3.12.2008 *** Разбуди меня - если уйдет тепло, Листья кончатся, и, просверкнув холодным, Проскрипит о твое ночное стекло Жизни проволока, жесткий корсет свободы. И окошко, не в силах молчанию отвечать Перемаргивающее близоруко, Стянут ветви черные у плеча - Рану бледной последней свечи баюкать. Вот и Замысел: воздух раздетый пуст, Лишь болят ребра крыш в перевязках веток Неба дальний продрогший Золотоуст Обернется, помедлив уйти, напоследок. Разбуди меня. Из глубин пустой немоты Переполни собой, словно сердце - жалость, Ветки... крыши... - лишь я и ты - Вот и все тепло, что у них осталось... Вот и всех надежд, из того, что цвело, Вырывалось, смеясь, выпрямлялось и пело... Разбуди меня - если уйдет тепло, Если стихнет речь, если мир потеряет тело... 14.12.2008 ..^.. Владимир Луцкер Два варианта посвящений К (ТЗ) 07.11.08 Вариант 1-й "Целомудренное" Мне обещали кончики ресниц, Нежней касаний ниточек паучьих, Фигурный вальс, соцветий и созвучий Пленительнее. В сполохах зарниц Все сокровеннейшие тайники души Заполоняет сладость вожделения К симфонии твоих прикосновений, Неодолимое: держать, вести, кружить, - Мечтать: "Наверное, её уста Подобны спелой мякоти арбуза..."; Почудится: мы - море, и медузы Фигуры танца стали повторять. Замысловатым кружевом шагов Наш танец длится, мы неутомимы; И только с каждым мигом ощутимее, Что кроется на самом дне зрачков. Вариант 2-й "Откровенное" Мне обещали кончики ресниц, Изящней нежных ниточек паучьих, Соитие; соцветий и созвучий Желаннее. Под сполохи зарниц Все сокровеннейшие тайники души Заполоняет сладость вожделения К симфонии твоих прикосновений, Неодолимое - скорей любить, грешить; Испить медоточивые уста, В сосочках - сахар мякоти арбуза... Всплывающие из глубин медузы Движеньям нашим в такт начнут мерцать. Весь мир замрет внутри пещер твоих, Готовя силы для Большого Взрыва... И, долгим наслаждением счастливые, Мы все твердим, твердим, твердим, твердим стихи Светлане Богдановой (по случаю юбилея 20.12.08) Не дивно ли, когда большой оркестр За несколько мгновений до концерта, Свои настраивая инструменты, Готовится к служенью красоте, - И вроде бы давно знакомы те, Грядущие триоли и крещендо; Но сочетаний их закономерность... Откуда эта стройность в пестроте? - Затих; и в бережливой тишине Волнительность звучаний предвукашая, Почувствовать: они сейчас сыграют Не просто так, а о твоей судьбе. Богаты ею голосов палитра И ноты партитуры на пюпитре ..^.. Игорь Смирнов *** Некоторые впечатления ,которые являются самыми ранними , ещё неуспев почувствовав принадлежность к миру чужому, я думал что попал на соревнования по баскетболу,оказавшись в городе Арнеме двадцать один год провёл в Питере,в районе Невы загрязннёной мазутом я как Гуливер в стране великанов , почувствовал себя тогда лилипутом страна действительно оказалась плоской,погода дождливой, окна с открытыми шторами Бог создал землю,а голландцы Голландию,люди здесь во всех отношениях огромные. двенадцать лет валяю дурака, есть всё , только не хватает испанской корриды, иногда злюсь , и в такой момент желаю им участи Атлантиды за словом в карман не полезут ,это режет слух ,каждый раз возникновение стыдливого румянца, мне их не понять, так же как не одному нашему писателю не удалось разобратся в душе иностранца. но этого мне уже не надо , уже не удивляют рестораны сверкающие звёздами " Мишелен " не пугает обдолбаная толпа," Амстердамский кошмар" ,и турист фотографирующий каменный член. Мини революции ,гей парады,марши не согласных по любому поводу хотя здесь есть преимущества,-будешь буянит тебя не посадят,просто отведут в сторону . вроде как бы всё замечательно, много пищи для размышлений ,на крайний случай есть просто лапша ежедневное кино , Карл Маркс со своим бытием , и глупый вопрос из чего же соткана моя душа? *** -" эй ,ну чё ты выёделываешся?" -" под кого ты подделываешся?" -" хули ты горбатого лепишь ?" - " репа деревянная, чё ты тут мелишь ?" а он им и отвечает; -"ты мне не тычь ,я стал умный и в возрасте, теперь между нами горы и пропасти. Это не вызов и не агрессия , если хотите гуманитарная интэрвенция , я ,-не такой как был вчера, и друзья теперь все ,- зарубежная интеллигенция, я был когда то как вы,даже хуже,согласен ,лысый в спортивном костюме как урка но сегодня я другой не узнать ,меня подлечила заграничная дурка. да и просто учился я долго ,-заочно,и в академиях разбираюсь во многом ,рассуждаю например, в прямых и переносных значениях. меня уважают взаправду ,и речь не идёт о каких то льготах меня окружают раскрытые книги ,я весь в трудах и заботах . мой лоб бороздят три морщины,глаза преисполнены великой мудростью, бесполезную трату времени, я,- как все умные люди, считаю обыкновенной дуростью , я весь из себя, страж здравого смысла, сумел отделиться от общего русла я эстет , -каждый день пропадаю в музеях, я ценитель искусства, цели теперь только непреодолимые,но я стоек как древняя Спарта и мысли посещают только революционные , не хуже чем у известного Бонапарта. мои ботинки всегда блестят ,весь мир под ногами ,я вижу его как в окно самолёта во всём я теперь хорош , внизу задохнулась от зависти толпа,и поклонницам нету счёта." а они ему -" очнись ,ты стал сука ,и весь в блевоте!,и ещё пиздит здесь что то о какой то льготе. " *** Сижу на деревянном стуле,передо мной стол покрытый клеёнкой, локоть на подоконнике, взгляд пробежался по стене дома напротив , остановился на машущем лопатой дворнике. На бабе в лохматой шапке и в каракулевой шубе , которая идёт шатаясь по посыпанной песком дороге на помойном контейнере , в котором почти исчез человек, я вижу только его ноги . мне видна бочка с горящей смолой,так же чёрный след от трактора ,возле здания жил-треста, краснощёкий мордоворот в дублёнке , я слышу как заводится его Форд " Фиеста" . стакан горячего чая, в серебряной подставке , смотрю сквозь стекло на узор в полосочку . Ко всем звукам добавляется плач скрипки соседа, встаю и медленно закрываю форточку. Поворачиваю ключ в замке,лязгают засовы железной двери , выхожу на холодную лестницу оказываюсь рядом с поручнем, где кто- то повесил консервную банку импровизирующую пепельницу . Роюсь в карманах тренировочных с оттянутыми коленями, появляются спички , и сигареты" Стрела" , вставляю ногу в перила в клетчатом тапочке , затем наблюдаю , как долго летит вниз моя слюна. лифт останавливается этажом ниже, слышу как хлопает крышка мусоропровода, как кто -то внизу топает ,сбрасывая снег с обуви, возвращаясь домой из замёрзшего города. вминаю окурок в банку, въётся и исчезает синяя струйка дыма ,на фоне стен выкрашенных зелёным наполовину, вхожу обратно в квартиру ,и вижу моего серого кота бегающего по оранжевому ковролину ... ..... сон ,в котором меня уже нету . стёрлась краска со стен, испарился плевок,да и тапки давно канули в Лету... *** ....на меня издалека посмотрел прохожий с мороженым крем- брюле ,за двадцать одну копейку ой как захотелось мне горячего пюре с котлетой , стеганную телогрейку ! ботинки " Прощай молодость " ,кроличью шапку, с кожаным ремешком часы " Полёт" очутится в центре столицы почувствовать себя жизнерадостным Труфальдино из "Принцессы Турандот." захотелось оказаться среди своих что б меня понимали друзья , с лёту ,с полуслова , ох как хочется вернутся и снова оказаться дома ! вот снится мне ; серп и молот ,лопата и мотыга . красные флаги , работающий в поле колхозный забулдыга , как уставший после работы , горькую пьёт , как в безоблачном небе исчезает, ми -8 вертолёт. иконы,золотые купола,серебряный крест , батюшка в рясе " Песня о буревестнике "по радио, уличное месиво из снега и грязи, рынок с протухшим мясом , в запачканном кровью халате барыга. снится самовар ,стопка водки, дожди , Невская холодрыга , дворец СКК , ползущий по крыше Иван Помидоров, и ребёнок воспитанный жизнью за шкафом, в тесноте коридоров ... ....растаяло крем -брюле, исчез прохожий , вместе с ним мой мимолётный сон, в одну реку не вступишь дважды, таков закон ... *** В себе собрал все грехи мира, я синоним слову патология я актёр- имитатор,мне как никому известна человеческая физиология я не люблю не страдаю,радость - мне это чувство незнакомо, я вас давно знаю,мне не нужно для этого покидать дома мой случай неординарный , надо ещё поискать подобные аналогии. я готовый экспонат ,меня пора выставлять в музее антропологии педант, мне противопоказано движение вперёд, замер в позе статичной механический мозг ,нет конструкции более уникальной и ей идентичной я картинка в приборе ночного видения , стеклянный глаз Раушенбергского козла, полное собрание сочинений,в котором я короткое предложение -" материализация зла." бредовый кошмар,солнечное затмение,удар в спину рапирою , я не сразу заметен, но среди вас пристроился и паразитирую я вирус , затяжная болезнь , липну к вам, подобен клейкому скотчу эмоциональные вспышки ,взрывы ярости, ими зондирую почву я возникшая немота , боль от петли, эхо шагов провокатора, потухшая звезда , холод пустыни , вечная темнота лунного кратора . очная ставка, на мутном зеркале три цифры чётные собирательный образ , я все ваши ошибки жирно подчёркнутые . ..^.. Татьяна Путинцева *** ...И, усмехнувшись на блажь мою детскую, Ёлку притащишь ты, раз полагается. Я, восхищённо вздохнув, поприветствую: "Ёлочка, здравствуйте. Располагайтесь. Вот Вам на лапочки свечки и лампочки, Яркие, броские шарики с блёстками." Благость в глазах, как сошедшая с фрески. Умные искорки скачут и дразнятся... Нам - суетливым, измотанным, резким - Чуточку праздника. Детского праздника. Свёрточки с розами рядом с фигурками - С Дедом Морозом и деткой-Снегуркою. Ночь новогодняя свечечным заревом Высветит всё, что мы за год не поняли. В ночь новогоднюю я пожелаю нам Больше восторга и меньше иронии. Над мандаринами хлопнет шампанское, Под серпантином вспышки бенгальские. ..^..