Глава первая
I
В любой компании у каждого менеджера по продажам есть график встреч с клиентами. Он должен провести их и написать отчёт. Например, результат – успех. Или категорический отказ. Всё это нужно для выполнения плана, установленного директором по продажам.
Говорят, что люди и встречи с ними отнюдь не случайны. Каждый встреченный человек нужен для той или иной цели, как этап на пути, который уготовлен нам Богом. Словно Бог – директор по продажам самой большой в мире корпорации. Планирует генетикой и местом рождения. Организует ситуациями. Мотивирует страданиями. Контролирует грехами.
Существует и ещё одна теория. Каждый человек живёт лишь для одного момента. Например, чтобы потерять управление автомобилем и сбить будущего антихриста. Или написать стих, который спасёт от самоубийства мать будущего мессии. Как крошечная шестерёнка в барабане гигантского механизма, что перемалывает жизни.
Когда мне предложили прийти на ту встречу, я саркастически ухмыльнулся. Мол, и такое бывает. Довольно обыденно. Встретил знакомую, и она предложила прийти. После работы. Всего лишь на пару часов.
Я здесь уже в третий раз. Среди людей, что собираются в недействующем кинотеатре. Будто клуб анонимных алкоголиков или кружок кройки и шитья. Человек четыреста в зале. Собрание идёт, и звучит моё имя.
Я поднимаюсь и медленными шагами выхожу на середину зала. Человек, назвавший моё имя, жмёт мне руку и лобзает в щёку. Жидкие аплодисменты.
- Братья и сёстры, рад вам представить нового члена нашей семьи, - он делает паузу, - Даниил.
Ещё одна порция вялых аплодисментов. Пожалуй, теперь я должен сказать что-то вроде «меня зовут Даниил, я неудачник». Но вместо меня вновь говорит кто-то другой:
- Даниил, ты готов пройти посвящение и послужить на благо семье?
- Да, - я киваю.
«Кто говорит, тот не знает; кто знает, тот не говорит». Вы когда-нибудь задумывались, сколько раз сказали «да» просто так?
- Всё элементарно, как в сетевом маркетинге, - в зале раздаются смешки, - ты должен привести к нам ещё одного человека, сделать его одним из нас. Понятно?
- Да.
- У тебя будет наставник, с которым ты и пойдёшь «в поле». – Он жмёт мне руку. – Возвращайся в зал.
Я усаживаюсь на деревянное сиденье рядом с чудовищно костлявым парнем в красном свитере. Он шепчет своими синюшными губами:
- Поздравляю.
- Спасибо, - благодарю я.
Миллионы людей считают себя жертвами. Жертвами политики, экологии, экономики, порчи, неважно чего – важно быть жертвой. Они экзальтируют на Христа, ибо считают его моделью для подражания. Суть не в учении - гораздо важней повисеть на кресте.
Те, кто в кинотеатре, не просто жертвы: они считают себя избранными, и их тщеславие порождает действие. Каждый из них болен. Каждый хочет сделать больным весь мир. Они семья позитивных, они сеют своё семя и проливают кровь.
Встреча заканчивается, ко мне подходит тот самый человек, что говорил на сцене. Нос с горбинкой и неизменная рыжая щетина. Его зовут Николай. Рядом с ним интеллигентный мужчина в изящных очках.
- Это Михаил Петрович, - представляет его Николай, - твой, так сказать, наставник.
- Очень приятно, - я протягиваю руку.
- Первый раз, да? – как перед прыжком с парашютом, вздыхает Михаил Петрович.
- Угу.
- Тебе понравится. Это как, - он подыскивает слова, - как побыть Богом. На время.
На улице ливень. Зонтика нет. Я закуриваю и, съёжившись, бросаюсь под крупные капли дождя.
- Укрыть тебя в теремке? – меня окликает высокая, стройная блондинка. В её руках зонт баклажанного отлива.
- Нет, спасибо.
- Чего же так? – она идёт рядом. – А, новенький! Понимаю! Даня, да? А я Юля.
Сигарета, размокнув от дождя, ломается. Я нервно сплёвываю и ускоряю шаг. Она, не отставая, идёт рядом, ступая своими длинными ногами, обтянутыми колготками в сеточку.
- Зайдёшь ко мне на чай? – вдруг предлагает она.
- Вот так сразу? – я останавливаюсь.
- Да, - у неё чудные васильковые глаза, - это одно из преимуществ нашей семьи. Мы все свободно, без ограничений, можем заниматься любовью друг с другом.
- Любовью? – вновь закуриваю я. – Или сексом?
- О! – Она кокетливо смеётся. – Да вы романтик, молодой человек! Если вам угодно – сексом! Мы же семья.
Она кладёт свою ладонь на мою. Сигарета вновь намокает и тухнет. Я отдёргиваю руку:
- Спасибо, инцест не интересует.
II
Дождь превратил мир в монолитную бурлящую стену, и добавившийся к нему густой туман разукрасил её в белёсые тона с сизыми узорами. Казалось, тает невообразимых размеров сахарное изваяние, колосс прошлой жизни, и на его месте вот-вот должны вырасти новые могучие идолы. С затянутого непроглядной мглой неба колючими стрелами устремляются вниз водяные стрелы, отчего вся земля походит на кипящую лаву, вздувшуюся мириадами крохотных вулканов.
Я ступаю на пешеходный переход, тщетно пытаясь рассмотреть сигнал светофора. Наконец, решившись, бросаюсь через дорогу.
Слышится визг тормозов. Перед моими глазами двумя мутными маяками вспыхивают автомобильные фары. И из тумана вырастает стальная туша. Меня чуть не сбила машина «скорой помощи». И вызывать бы не пришлось.
Я так и стою. Посредине дороги, а из «скорой помощи» выскакивают двое. Крупный, усатый мужчина и невысокая блондинка. Оба в медицинских халатах. Что-то кричат мне.
- Вам нужна помощь? – наконец, доходит до меня.
- Нет, нет, - твержу я.
Время остановилось. Пространство растворилось. И вот мы сидим на скамейке. Я и медсестра. Усатого нет. Машины «скорой помощи» тоже. Я говорю:
- А где ваш коллега?
- Уехал.
- Как? Бросил вас в такую погоду?
- Я живу рядом, - улыбается блондинка.
- Выпьем? - предлагаю я.
Она открывает свой кожаный чемоданчик. Достаёт бутылку коньяка, шоколадку и два стаканчика.
- Вы джинн? – говорю я.
Она хохочет. Разливает коньяк по стаканчикам. Мы пьём. Ещё и ещё. Ливень не прекращается. На наших лицах улыбки. Её ноги, ступни, становятся бледно-синими.
- Это от босоножек, красятся, - поясняет она.
- Я собирался в бар. До встречи со «скорой помощью»,- говорю я.
Промокшие, замёрзшие, но счастливые от выпитого коньяка мы вваливаемся в бар. Бармен с вечно уставшим лицом ставит два бокала пива на плексигласовую стойку. Вся она покрытыми чёрными пятнами от сигарет. Как лёгкие человека от никотиновых смол.
Я рассматриваю свою спутницу. Нину. Забавно, но она в форме медсестры. Наверное, со стороны мы смотримся, как два порноактёра, заскочившие пропустить по стаканчику в перерывах между съёмками.
Блондинка, невысокая и немного полная. Пухлые, словно созданные для минета, губы. Влажные, как у собаки, глаза. Раскрасневшееся лицо. Довольно милая улыбка открывает мелкие, острые, как у грызуна, зубы.
Она о чём-то беспрерывно болтает. Как говорится, девушку нужно слушать. Достаточно один раз удачно вставить что-то вроде «ну и козёл», и она твоя.
Когда мы запираемся в туалете бара, я, оставшись без трусов, вновь убеждаюсь, что молчание – самый эффективный способ соблазнения. Теперь мы ещё больше походим на героев порнофильма.
- Подожди, у меня нет презерватива, - говорю я.
- Если ты об этом, то я чиста, - она опускается на колени, чтобы вызвать эрекцию орально.
- А ты уверена, что я тоже?
Она смотрит на меня снизу вверх, будто сквозь мой же член, и говорит:
- Уверена. Девушки чувствуют такие вещи.
Ежедневно в России происходит боле 250 случаев заражения ВИЧ. В возрастной группе 18-30 лет каждый сороковой – инфицирован. Наверное, все они «чувствовали такие вещи».
Без презерватива приятнее.
Я уверена в нас двоих.
Ты мне не доверяешь?
И ещё десяток легкомысленных реплик, «таких вещей». Если ответ был не тот и не тому, то вопросы могут смениться. Например, на «а вы не перепутали анализы?».
- Ладно, - она поднимается с колен и включает воду в кране, умывает лицо, - всё равно ты не боец сегодня.
- Это забавно, да? – говорю я, смотря на нас в зеркало.
- Что именно? – брань с той стороны двери усиливается.
- Заняться сексом. С первым встречным. Например, с тем, кто может быть болен.
- Не неси чепухи!
Она приводит себя в порядок, открывает дверь. Я гордо смотрю на какого-то усатого мужика, жутко смахивающего на тюленя из «Алисы в стране чудес». Мы минуем поток его матерных проклятий и усаживаемся за барную стойку.
Нина продолжает тараторить. Я пью, смотрю на её пухлые губы и постепенно отключаюсь.
Глава третья
I
Всё было бы куда проще, если бы моё окружение жило по одним законам. Но мои наполнители, идеи и люди, хоть и являются звеньями одной цепи, форму имеют разную.
Прохладное, приятное утро. Из динамиков, установленных на столбах и деревьях, звучит оглушительная музыка. Народ шумной рекой тянется по залитым солнцем аллеям к сцене, установленной в центре парка. Здесь и праздные гуляки, и идейные личности, и просто любопытствующие.
Почти все, стоящие у сцены, держат зелёные флажки. Нетерпеливо гудят и требуют веселья. На сцене, разукрашенной аляповатыми декорациями, стройный, иссиня черноволосый ведущий, затянутый в облегающий костюм-тройку, изливается елеем в микрофон. Синие волнорезы кордонов милиции разрезают океан людей.
Нас четверо. Одетые во всё чёрное мы протискиваемся сквозь толпу, ближе к арене действий. На левой руке каждого из нас алая повязка. За спинами ранцы. Рядом две старухи держат в руках плакат. На нём размашистыми буквами выведено «Воров – в тюрьму!». Когда тушем грохает оркестр, из дальнего от нас угла выдвигается процессия. Во главе охрана, следом тот, ради кого толпятся все эти люди. Известный политик, видный меценат и благодетель.
Толпа скандирует его имя. Ей хорошо заплатили за это.
Мы переглядываемся друг с другом. Политик и его охрана приближаются всё ближе. Нет ни защитных решёток, ни оградительных щитов. Только лениво зевающие милиционеры. Наш лидер даёт отмашку рукой.
Да исполнится воля его. Да свершится правосудие и месть. Да разверзнутся небеса.
Из ранцев мы достаём оружие и направляем его на политика с охраной.
Вы никогда не думали о том, как легко убить человека? Просто подойти и воткнуть ему нож в спину. Или слегка подтолкнуть в метро при прибытии электрички. Или того хуже, сорвать ветку с дерева и всадить её в глаз. Думаете, кто-то бросится на спасение несчастного? Поднимет крик? В лучшем случае окружающие бросятся врассыпную. Или просто пройдут мимо.
Вы много видели на улицах милиции? Или вы верите, что она способна защитить вас? Когда кто-то вдруг выхватит пистолет из продовольственной авоськи и откроет беспорядочную стрельбу в супермаркете. Например, тот же милиционер.
Убить так легко. Слишком легко.
Последнее усилие. Снаряды устремляются в политика. Чёрные костюмы охраны усеиваются разбитыми яйцами и лопнувшими пакетиками с майонезом. Одно из брошенных нами яиц попадает в плешивую голову политика. Толпа с визгом бросается врассыпную. Охрана выхватывает пистолеты, но кто-то даёт команду, и бригада милиционеров заламывает нам руки. Нас выводят из толпы, сопровождая импровизированный эскорт смачными пинками под рёбра.
Если ты попал в приёмное отделение милиции, помни три правила.
Молчи.
Тебя будут бить.
Всё равно молчи.
Ничего сложного. Всего лишь три правила, и всё закончится хорошо. При условии, что у тебя есть тот, кто может прикрыть твой зад. У нас такие люди есть. Они сделают нужный звонок, и нас выпустят, предварительно хорошенько поколотив. Это правила игры. Каждый изображает имитацию бурной деятельности. Как говорят в офисах, ИБД. Мы закидываем политиков яйцами. Милиция учит нас. Политик прощает. Босс вытаскивает из отделения. PR для одних и куски выбитых зубов для других. Каждому своё, как писали в Бухенвальде.
Самый молодой из нас слишком неопытен. Он разряжается истошным криком, когда неловким движением дубинки милиционер с почти детским лицом выбивает ему зуб. Опыт – великая вещь; она помогает сохранять спокойствие в самых ужасных ситуациях, потому что ты знаешь, что может быть ещё хуже.
Мы молчим. Так приказал лидер. Будто глухонемые партизаны в тылу врага.
Только один человек среди нас может говорить. Точнее, декламировать. Декламировать наши политические лозунги, манифесты и призывы. Всё это отразят в СМИ. Вместе со звериной жестокостью милиции. Акция проплачена, и каждый знает правила игры.
Вы увидите это по телевизору. Журналист расскажет о фашиствующих подростках, которые стали настоящей проблемой в последнее время. Журналисты любят клише. Они избавляют от необходимости думать. Никто никогда не скажет: «Умные мудаки используют тупых мудаков, чтобы урвать кусок пирога у следующих мудаков».
Впрочем, лидер нашей четвёрки либо слишком хороший актёр, либо действительно верует в идею возрождения русской нации. Он пламенно повествует о социальной несправедливости, геноциде русского народа, о засилии кавказцев, воинствующих семитах, жидомасонах и прочей жвачке. Мы большевики нового поколения. Мы играемся в революции, чтобы развлечься. Это наша альтернатива клубам и наркотикам.
Конечно, здесь только мы. Наш главный лидер где-то далеко. Играет в свои игры. Наверное, даёт интервью очередной газетёнке или местному телеканалу. Повествует, как четырех невинных патриотов смяли мясорубкой тоталитаризма. Далее пойдут пространные размышления о коррупции во всех эшелонах власти. И эффектная концовка – он собственноручно вызволит русских патриотов из тоталитарного плена.
Теперь появится важный милицейский чин. Возможно, и сам закиданный яйцами с майонезом политик. И всё закончится полюбовно. Справедливость восторжествовала. Если не считать пары выбитых зубов и дюжины гематом.
Когда мы выходим из милиции, нас встречает лидер собственной персоной. Товарищ Яблоков! За ним выстроилась вереница журналистов, бьющих в глаза вспышками камер и ощетинившихся копьями микрофонов.
Моя недавно битая в подворотне физиономия тут как нельзя кстати. Вот так мордуют граждан в милиции! Я закрываю лицо руками. В мои планы не входит стать символом борьбы и жертвой тоталитарной политики правящей верхушки. Жертвой приятно быть для самого себя, но не для кого-то.
Впрочем, таким меня не узнают даже близкие. Я закуриваю и, парализуя смазливую журналистку ужасающим видом своей физиономии, принимаюсь смачно рассказывать о русской идее и пытках милиции. Чем больше я вру, тем более увлекаюсь. Постепенно пустота внутри меня наполняется ложью, и на миг мне кажется, что я действительно существую.
II
Я почти забыл, как выглядят мои друзья. Наши дружеские встречи – это питиё пива. Без него мы не можем нормально общаться. Пиво как скрепляющий элемент. Как фактор хорошего настроения.
По статистике, каждый сельмой мужчина в России пивной алкоголик.
Со мной четыре человека. Моего возраста. Все мы учились в одной школе. Раньше общались почти каждый день. Теперь раз в месяц. Под пиво.
Мы берём по два литра. Чтобы рассеять неловкость. Наладить контакт. Раньше когда ты просил в магазине бутылку пива, тебе давали твои пол-литра. Теперь спрашивают, вам двухлитровую бутылку или маленькую, на литр. В будущем нашим детям пиво будут продавать в канистрах.
Садимся на скамейке, обложившись пластиковыми пивными бутылками и пакетами с сухариками и рыбой. Разговоры ни о чём. О работе. О роликах из Интернета. О проходящих мимо людях. Не виделись месяц, и нечего сказать друг другу.
Я задаю себе вопрос, что значит быть кому-то другом. Для ответа мы должны взять ещё пива. Врачи утверждают, что пивной алкоголизм не лечится. Наверное, мы обречены.
Большинство моих знакомых считает своим настоящим другом того, кто всегда может выручить материально. Для них лучший друг – это, прежде всего, выгодный кредитор.
В дружбе один раб другого. Из Лермонтова. Когда я учился в школе, то писал лучшему другу письма. Манифесты того, каким он должен быть. Хотел, чтобы он стал для меня идеалом. Тем образом, что вертелся в моей голове. Я подавил его волю, превратившись в эксплуататора собственного друга.
Когда мы стали старше, он сказал мне: «Даня, больше ты не мой лучший друг. Ты сделал меня своим рабом. Не виню тебя. Виню себя – за свою слабохарактерность».
Дружба длится ровно до тех пор, пока раб не свергает хозяина.
Теперь все мы знакомые. Пивные собутыльники. Собеседники. Кто угодно, но не друзья. Мне кажется, дружба нечто большее, нежели просто встреча за бутылочкой пива, нежели выгодный кредит.
На обратном пути Денис рассказывает о своём медобследовании. Ему сказали, что у него увеличенное сердце. Он считает, что это от занятий спортом.
Впервые о синдроме бычьего или пивного сердца сказал некий профессор Болингер. Расширение полостей сердца, утолщение его стенок, некрозы в сердечной мышце, уменьшении митохондрий. Связаны с наличием в пиве кобальта, применяемого в качестве стабилизатора пивной пены.
Не знаю, сколько мы выпиваем за вечер. Литров шесть. Может, семь. Мы похожи на фильтры: пропускаем пиво через себя, оставляя в печени вредные элементы, а побочный продукт выходит через уретру. Наше общение похоже на путешествие от ларька к туалету.
Из-за мочегонного эффекта пива из организма вымываются белки, жиры и микроэлементы. Попутно усиливается выделение почками натрия и хлора, что приводит к деминерализации организма.
Наше пивное пьянство похоже на бесконечный марафон. Мы останавливаемся лишь тогда, когда падаем на землю. Или засыпаем с обоссанными штанами. Или попадаем в милицию.
Мы сидим в пропахшем рыбной вонью баре. Рядом, за соседним столиком, три страшненькие девушки. У всех нас нет постоянных партнёров. Есть лишь редкие случайные связи.
При виде девушки мы ищем оправдание. Чтобы не подходить. Чтобы не шевелить себя. Либо она слишком блядь. Либо слишком пафосная. Либо слишком печальная. Таких «либо» может быть тысячи.
Я не помню, когда трахался абсолютно трезвый. Без грамма алкоголя в организме. Мои друзья разделяют мою позицию. У всех нас либидо оживает после пяти-шести литров пива. Вместе с ожившим либидо резко падает эрекция.
Из-за токсического воздействия на надпочечники пиво ингибирует в них выработку андрогенов, обуславливающих половое влечение.
Наконец, Паша твёрдо решает познакомиться с девушками. Теперь они кажутся ему симпатичными. Он, шатаясь, подходит к их столику и с пивной отрыжкой отвешивает комплимент. Девушки морщат носики, усеянные мириадами чёрных угрей, и пытаются вытолкнуть его вон. Паша не сдаётся – пытается обнять одну из них. Девушки начинают верещать.
В состав пива входят соли тяжёлых металлов, вызывающие изменения в эндокринной системе. При злоупотреблении пива наблюдается жировое перерождении семенных канальцев и разрастание соединительной ткани в паренхиме яичек. У пивных алкоголиков печень не в состоянии расщеплять эстроген, что приводит к атрофии половых желез.
Я подхожу к столику со словами «Паха, забей на них». Даня вторит мне: «На хера они нам! Лучше пива возьмём! У меня и свои сиськи есть!»
В пиве содержатся растительные аналоги женских гормонов – фитоэстрогены. В результате, у мужчин разрастается грудь, расширяется таз. У некоторых из груди начинает сочиться молозиво.
К нам присоединяются сто килограмм нашей знакомой. Она любит пиво. Об этом свидетельствуют её «пивные» усы. Для неё самое страшное унижение – выпить меньше, чем мы. Она хочет завести детей. Однажды. Чем раньше, тем лучше. Вопрос лишь в качественном сперматозоиде, говорит она. Иногда мне кажется, что наше общение – всего лишь предлог для нового бокала. До упора.
Когда наступает упор, я ощущаю заполнение себя. Пивом. Блевотиной. Мочой.
Есть много забавных вещей, что могут стать следствием потребления пива. Например, подагра. Или цирроз печени. Или рак кишечника.
Так гласит медицинская энциклопедия.
И я вспоминаю, как когда-то, именно в этом баре, мы пили точно так же. Только нас было пятеро. Утром у одного из нашей компании отказала печень.
Мы помянули его пивом. Хорошо так помянули. Литров шесть-семь.
Глава пятая
I
Прохладный, свежий ветер обдувает моё лицо. Передо мною раскинулся дивный, божественный пейзаж. Посреди величественных горных хребтов затаилась умиротворённая долина, симметрично разделённая надвое кристально-голубой речкой, похожей на гигантскую артерию Бога. Стройные хребты чётко вырисовываются на фоне почти прозрачного, безоблачного неба золотистыми нимбами. Золото снежных пятен застыло на изящных скатах, переливаясь и играя под солнечными лучами. Солнце зависло прямо посреди двух сияющих вершин, и его лучи, кажется, расходятся по небу ярко-золотыми линиями. И в этих горных хребтах, и в надраенном до блеска солнце, и особенно в прозрачном небе царит могучая, умиротворяющая гармония, что наполняет меня и возносит, как кажется, на самые вершины, к небесам и ангелам.
Я поднимаюсь всё выше и выше, приклеившись взглядом к этому прекрасному, захватывающему небу. И в тот момент, когда я почти достигаю его, оно с треском рвётся, будто старая, изношенная ткань. Я падаю на землю, а надо мной, сквозь прорыв в небе, нависает чудовищное, обледеневшее дуло пистолета. С него капает алая кровь, настолько яркая, что режет глаза. Дуло прорывается всё ближе и ближе с всё тем же мерзким треском, а кровь наполняет всё: и хребты, и реку, и солнечные лучи. Треск нарастает, полностью парализуя сознание, я захожусь криком и проваливаюсь в бездну…
Меня будит звонок мобильного телефона. Я не слишком занятой человек, но без него чувствую отторжение от мира. Как и многие, я страдаю распространившейся фобией: остаться вне зоны доступа. Ученые утверждают, что пользование мобильным телефоном вызывает лейкемию, глазную катаракту, опухоль мозга, сердечнососудистые заболевания и даже повреждение ДНК. Страшные вещи, но остаться вне зоны доступа ещё страшнее.
Я рискую, как и вы. Мобильный телефон – Библия современного человека. Здесь есть всё. Как заработать миллион. Как делать минет. Как молиться. Как мастурбировать зубной щёткой. Разве это не стоит опухоли мозга?
Сбрасываю звонок. Перед глазами прозрачное небо, разрываемое дулом пистолета. Я шарю по полу, чтобы найти выпивку. Отыскиваю остатки коньяка и опрокидываю их в себя.
Небо. Пистолет. И маленькая азербайджанская девочка. Неужели всё это со мной?
Я проснулся в ванной, в воде, усеянной окурками и пробками от бутылок. Банально, но мне казалось, что я смогу отмыться. Моя кожа стёрта в кровь пемзой. Жаль, что нельзя столь эффективно очистить мозг. Есть такой род медитации – физическая уборка дома, когда ты выбрасываешь из головы, как из собственного жилища, всё не нужное: старый хлам, бесполезные вещи, мусор. То же самое и с мыслями, но с ними куда сложнее. Весь ужас в том, что я совершаю страшные вещи, не удосужившись родиться злодеем.
Как никогда в жизни я жалею о том, что остался без работы. Сейчас нужны любые наполнители, любые отвлекающие факторы - лишь бы не эта девочка перед глазами. Я глушу её образ алкоголем и телевизором. Переключаюсь между протестантским каналом и порнографией.
Бог любит всех нас.
Люби меня! Люби как грязную, похотливую шлюху!
И я до сих пор вижу страх в глазах девочки.
Бог твой лучший друг, твой лучший бизнес-партнёр.
Трахай меня жёстче, Рокко, жёстче!
И я до сих пор чувствую дрожь тела маленькой девочки.
Скажите, Иисус, дай мне то, что я хочу, и вы увидите подлинное чудо.
Соси его, сучка, соси!
Где бы взять пульт, чтобы переключать каналы в своей голове? Мэрилин Мэнсон постановил: «Бог в телевизоре». Как вытащить его оттуда?
Учёные утверждают, что телевизор – раковая опухоль современного общества. Посмотрите на ваших детей, говорят они, это разжиревшие зомби с проблемным метаболизмом, гормональными нарушениями, близорукостью, аутизмом, раком, диабетом, слабоумием и преждевременным половым созреванием. На моей стене висит вырезка из газеты, где учёные винят во всём телевизор и ссылаются на факты.
Ожирение. Уставившись в ящик, дети не гуляют, не играют, а валяются на диване и механически жрут. Не дремлют и сердечно-сосудистые заболевания, портится зрение.
Утрачивается способность человека концентрироваться на «нетелевизионных предметах»: рассеянное внимание, проблемы с памятью и скоростью реакций повышают риск развития болезни Альцгеймера, старческого слабоумия.
Телевизор «подавляет» производство мелатонина, ключевого гормона и мощного антиоксиданта, который играет важные роли в иммунной системе, цикле «сон-бодрствование» и половом созревании, которое начинается раньше, чем нужно.
В ДНК начинаются мутации, способные вызвать рак.
Мы похожи на мух, попавших в паучьи сети. Только вместо паутины – провода и антенны. Наши биоритмы нарушены. Мы даже термин придумали – «хроническая усталость». Привыкли всегда ощущать себя слабыми.
Тогда все эти факты казались мне ужасными. Сейчас я готов получить всё это в обмен на то, чтобы выйти из машины до того момента, как мы сели в этот злосчастный автобус.
Главы из романа. Журнальный вариант. Полностью романа выходит в конце августа 2011.