|
|
СЕРГЕЙ ПАГЫН *** «Шапку в рукав… Шапкой в рукав – и да хранит тебя Бог» Осип Мандельштам В рукав ли шапкой, мышью под рогожу, в солому, в глушь запечную сверчком, занозинкой осиновой под кожу не спрятаться… И праведным огнем, заклятьями кривыми и распятьем из веточек себя не уберечь… А время бешено стрекочет на запястье и к стылой глотке прилипает речь. Не спеть, не вскрикнуть, не пробраться вором в каморку вечности с оконцем в мерзлый сад… И хрипло шепчешь, звездным приговором к своей земле измученной прижат, о трудном хлебе, о дорожном чае, о том, что свет с пастушьим дымом слит, что вьется снег и в ветре безначальном пружинка смеха детского дрожит. ..^.. ЕВГЕНИЙ КОНОВАЛОВ Ars poetica Так мальчик голубиной шеей заворожён, так атлеты бегут по стадиону амфоры, так на аэродром садится алюминиевый дракон развёрнутой во времени и пространстве метафорой. Инструмент ли ты языка, копьё ли, брошенное одиночеством в небеса и летящее слепо к неизвестной цели? - Примеривайся, пока ледяная безлюдная ночь черства, как горбушка чёрного хлеба. Только зрелищ! Запоминай, как просвечивает наряд осеннего клёна - обряд похоронный - мурашки по веткам, как тени от слов на листах дрожат под мистическим ветром. Вот она наступает по всем фронтам, в руках у неё города и эпохи дышат любовью, гневом и алыми сполохами, - а писаки нам плачутся, как дела её плохи. Поэзия не следит за журналами. Ей важней, что липы в белых гольфах - совсем как ряд первоклассниц с букетами окрестной сирени; что бродячие псы исподлобья на прохожих глядят с мученическим смиреньем; что однажды шагнул - и нет пути назад по канату сплетённых стихотворений. Обнял воздух - и шею готов сломать, истребителем заходишь на цель, от восторга с ужасом одуревши, - а всё не стать молодеющим ангелом Сведенборга. Время расправляет пергамент и показывает то прах, то дым зазывалой-фокусником - на устах елей, - обманывая старцев полигамной славой, давая на чай молодым. Поэзия не помнит своих создателей. Зачем же идти на амбразуру слов, проживая и быль и небыль; зачем верхушки берёзовых стволов по шахматной доске проходят в небо; зачем до рези в глазах ты готов несказанное видеть одетым рифмой нелепой? Искусство поднимать себя за волосы - вот то, что присуще нам - фотосинтез по выдаче в одни руки, - чтобы грубое словесное долото контур тёмного воздуха могло выточить. На распродаже подержанных факелов получать удостоверение в испытанной благодати; или знать, как посмеивается сквозь печаль несговорчивый демон Сократа; или стать сосной, горящей в лучах собственного заката. Ночью шевелятся иглами волосы на голове, утром хлебнул росы и забываешь, кто ты, - не пророк, но уверовавший в себя человек обживает молчания зияющие пустоты. Вот и всё призвание. Ради бога, обойдёмся без Бога - строк, полей и заглавий. В такой дыре мудрено отыскать к нему дорогу, одной ногой в античном акрополе, другой - в буддийском монастыре. Переполняет чернильная вода кувшин из белого дерева, раз навсегда - разбей его. ..^.. ЛИЛИАННА САШИНА И ливень, полощущий сад .. И ливень, полощущий сад, и несдержанный гром, катящийся кубарем вниз по овражьему склону, как ржавая банка (в её жестяное нутро насыпали гальки и щебня), и крепкие кроны — упрямые — трёх тополей, и макушки рябин, раздёрганных горе-цирюльником, стриженных косо, и лужи-экраны, в которых картинка рябит, и бледная поросль плюща (расплетённые косы он долго и тщетно пытался от ветра сберечь, а нежные листья темнели от пятен и вмятин), и струек протяжных звеняще-сумбурная речь, и душная взвесь ароматов озона и мяты, и нервная тишь в полминуты, и росчерк стальной, и вновь — пробирающий грохот (он страшен до дрожи!), и эха разбег за серебряно-синей стеной, — и, кажется, мир каждой каплей размыт и размножен. ..^.. ИГОРЬ ЧУРДАЛЁВ Всё-то мелет заоблачный мельник... Светлане Холодовой Всё-то мелет заоблачный мельник свой рассыпчатый снег. Дотемна я смотрю, как бледнеет и меркнет свет в ожившей гравюре окна. Так правдив и реален рисунок, словно время вернулось назад, где в наполненный радостью сумрак дети с горок-ледянок скользят. Где грядущее – сладкая тайна, и медлительно столь колесо лет. И счастье - не знак обладанья. Где оно просто счастье, и всё. И печаль обитала другая, там, откуда убраться спешил прочь, израненным в кровь достигая ледяных и пустынных вершин. Оттого-то и взгляд этот горек, замерзающий на полпути, там, где дети катаются с горок, на которые мне не взойти. ..^.. ЕЛЕНА ЗИМОВЕЦ Meiner Stadt Я отправлялась к тебе как в святую Мекку, Тихой паломницей в пору душевной смуты. Чтобы влюбиться в тебя до скончанья века Мне пригодилось не более полминуты. Росчерком нотным легли облаков заплаты, Опусы эти с листа распевают птицы. Я и не знала, мой Веймар, что для меня ты Райские кущи, а вовсе не заграница. И не к чему мне скитания в дальних странах От Аравийских пустынь к побережью Чили, Если любимые Гёте и Лукас Кранах Вечность свою и бессмертье тебе вручили. Давних твоих секретов постичь не в силах, День откровеньем и тайною лёг на плечи: Сколько уместится ангелов легкокрылых На острие Якобскирхе* в пасхальный вечер?.. Где-то на Замковой башне пробили «время». Небо закатное в цвет перезрелой клюквы. Кротко дышу твоим воздухом рядом с теми, Чьи имена произносят с заглавной буквы. Скоро ты станешь картинкой на мониторе, Тайной надеждою, темой для медитаций, Сном о себе, где в негромком вечернем хоре Эхо твоих мостовых позовёт остаться… *Якобскирхе - церковь в Веймаре, где покоятся Фридрих Шиллер и Лукас Кранах Старший. ..^.. ЭДУАРД УЧАРОВ Подворотня Привет тебе, суровый понедельник, Должно быть, вновь причина есть тому, Что в подворотне местной богадельни Тайком ты подворовываешь тьму. И клинопись с облезлой штукатурки На триумфальной арке сдует тут. Здесь немцы были, после клали турки… На Vaterland могильную плиту... Теперь же неуёмная старушка С бутыльим звонцем – сердцу веселей – Все мыслимые индексы обрушит Авоською стеклянных векселей. И каждый здесь Растрелли или Росси, Когда в блаженстве пьяном, от души, На белом расписаться пиво просит И золотом историю прошить. ..^.. ВЛАДИМИР МЯЛИН * * * Умрёшь, а голос остаётся В устах, на горьком языке – Бормочет, щёлкает, смеётся И замыкается в стихе. Звенит и скачет красным гномом В печи на жарких остриях. И нет тебя ни в клетях дома, Ни в растворённых небесах... Но – всё, что пело и дышало, Он сам в самом себе собрал; Смотрел, как тело отлетало, – Смеялся, щёлкал, трепетал... ..^.. СВЕТЛАНА ХОЛОДОВА *** На солнце наложено вето, и неба заношен лоскут, и звонкое щедрое лето в скупую вместилось тоску нащупывай снова и снова средь сумрака ветреных дней соломинки смысла и слова, чтоб жизнь показалась родней какого сухого остатка ты ищешь в сраженье с собой? послушай, как больно и сладко по чащам свистит листобой и рваные мечет мониста под ноги раздетым лесам …берёзовых парашютистов последний, прощальный десант ..^.. ИВАН ЗЕЛЕНЦОВ *** Скажи, душа, как выглядела жизнь, как выглядела с птичьего полета? И.Бродский То ли ветер гудит, то ли воют волки. Полон скрипов и шорохов старый дом. Тикают ходики. Шелестит на полке Стивена Кинга полураскрытый том. Поздняя осень. Стегают окно деревья. Прячась под кронами кленов и тополей, жмутся друг к другу дома на краю деревни, словно продрогли, и так им чуть-чуть теплей. А над деревней на сизых дымах коптится низкое небо. И стоит уснуть тебе, стоит уснуть, и душа упорхнет, как птица Черная птица рванет по печной трубе и полетит над великой святой равниной, чтобы увидеть, в ночных небесах паря, всю ее грязь, нищету, голытьбу с рваниной, избы кривые, непаханые поля. Вот она, вот - всем ветрам и врагам на милость... ...Будто в пазах мирозданья рассохся клей, Будто местами материя прохудилась, и выползает, клубясь, изо всех щелей, щерится скользкий, голодный, предвечный хаос - тысячеглаз, стоголов, саблезуб, сторук. Боже, да здесь даже крестятся, чертыхаясь, в этом краю самородков, больных старух, жуликов, пьяниц, фанатиков, где назавтра выстроят рай, но всегда настает вчера. Где, как скелеты исчезнувших динозавров в землю уходят разбитые трактора. Где человек - пылинка, где легче спиться, чем оставаться, не ссучившись, на плаву… …Боже, душа моя, это мне только снится, или взаправду, всамделишно, наяву? …Встанешь с утра, наберешь полпакета яблок, чаю заваришь , погреешь себе еду и, ковыряя вилкой, глядишь, как зяблик с ветки на ветку сигает в чужом саду. Солнечный день. Будто не было и в помине ночи отчаянья, страха, бессилья, зла… …Только пусто внутри, только черная тень в камине – то ли птичье перо, то ли просто зола. Зола. ..^.. МАРК ШЕХТМАН Переводчик С. Александровскому_ Словарей стоят монбланы Аж под потолок! Переводчик строит планы: Текст в 16 строк… Их в преддверии ночлега При огне свечи Гений сумрачного века Выдохнул в ночи, Тяпнул джина без закуски, Вышел на балкон… Многими потом по-русски Стих переведён – Сей, из бликов тьмы и света, Сладостный ожог... Переводчик зол на этот Текст в 16 строк. Он, к рефлексиям не склонный, Скромен и неглуп. Что ж, сто раз переведённый, Стих болит, как зуб? Да, конечно, – переводы, Вехи, имена… Но давно другие годы, Люди и страна, И не так таращат зенки, Любят, спят и врут, И не те нужны оттенки Тут, и тут, и тут… Труд немыслимо-острожный: Лить – да не пролить, Как с чужим – быть осторожным, Как своё – любить, Но – не изменять основам, И чтоб Бог помог!... И, быть может, станет Словом Текст в 16 строк. ..^..